В этот осенний холодный день Наталья проснулась рано, молочный туман расползался по сопкам и проникал сквозь окна, было прохладно и сыро. Разумнее было протопить печь, чтобы не выстудить квартиру, но в городе ходили упорные слухи, что скоро, когда эскадра адмирала Старка окончательно покинет Владивосток, то цены могут взлететь как на продукты, воду, так и на дрова для топки печей.
Наталья берегла дрова для растопки печки, опасаясь замерзнуть зимой вместе с детьми, старшему ее сыну было шестнадцать лет, и через три месяца она должна родить еще одного ребенка. Щемящее чувство жалости к себе охватило ее. Она вспомнила, как прекрасны и беззаботны были годы ее юности, когда она с отцом, матушкой и сестрами жила в станице Бархатной, недалеко от Екатеринодара. Старшие ее сестры Феодосия, Полина и Марфа учились в институте благородных девиц. Несколько раз она приезжала к ним на институтский бал, где звучали вальсы и мазурки, а ее сестрички, жеманные, в длинных до пола батистовых платьях с кружевами, широкополых шляпках с цветами, под руку с казаками в парадных нарядных мундирах танцевали мазурки и вальсы, громко смеялись, стараясь привлечь к себе внимание партнеров по танцу. Она со своей младшей сестрой Сашей стояла в сторонке, но ей тоже было весело, не было скованности и неловкости, и легко заговаривала с теми, кто к ней подходил. Тогда она познакомилась с кадетом Александром Орловским. Он решительно подошел к ней и весело бросил фразу: «Малышка, ты скоро вырастешь?»
– А зачем?
– Как же! Как вырастешь, я на тебе женюсь!
Александр вовсе не шутил. В четырнадцатилетней девочке-подростке уже наметилась красивая девушка. Огромные темно-зеленые глаза, обрамленные черной дугой бровей, густые черные ресницы в два ряда и длинные густые темно-русые волосы, на подбородке глубокая ямочка, но самой привлекательной в ее внешности была кожа, нежная. чистая, похоже ангельская, унаследованная от ее матушки, но, впрочем, такая же кожа досталась и ее сестрам. Ростом она была высока, характером очень живая и общительная. Голубоглазому статному кадету приглянулась юная казачка, да и девушке понравился молодой человек, но она не подала и вида, а просто смеялась ему в ответ на шутки и колкие замечания в адрес кружащихся парочек. Александр Орловский учился в Одесском Великого князя Константина Константиновича кадетском корпусе и скоро должен был завершить учебу, а в Екатеринодар он приехал к родственникам.
Спустя год семья Натальи перебралась жить в Одессу. Дядька отца был конезаводчиком, и ему понадобился надежный разворотливый человек по переправке породистых скакунов во Владивосток для Уссурийского казачьего войска пароходами из Одессы, где действовала постоянная грузопассажирская морская линия Русского Добровольного флота Одесса-Владивосток. Эта работа была предложена ее отцу Степану Алексеевичу Пышкину, он согласился, и семья Пышкиных пополнила число жителей многоликого международного порта на побережье Черного моря на юге Новороссии.
Александр и Наталья случайно встретились в Одессе, когда пришли смотреть постановку оперы известного композитора Михаила Глинки «Руслан и Людмила» в Одесском театре оперы и балета. Перед началом постановки Наташа разглядывала зрительный зал, стилизованный под архитектуру позднего французского рококо. Девушка изучала бархатный с золотым и серебряным шитьем занавес и гадала будет ли ей хорошо слышна музыка с десятого ряда. Наташе нравилась великолепная лепнина на стенах, раскрашенная под позолоту, а также бронзовые светильники с хрустальными подвесками, ее поражали необыкновенные полы из мраморной крошки, но больше всего девушку восхитила огромная ажурная бронзовая люстра, она словно парила над зрительным залом, усыпая россыпью хрустальных лучиков бархатные зрительские кресла. Народу в зале было очень много, Наталья разглядывала всех, но вот взгляд ее упал на одного человека в форме кадета, сидевшего от нее где-то на пятнадцать-двадцать рядов дальше. Наташа узнала в молодом человеке того самого кадета, с которым встретилась на балу у сестер. Когда началась постановка, то девушка поняла, что акустика в зрительном зале была изумительной, потому что на десятом ряду был слышен даже шепот актеров, но девушка слушала оперу невнимательно, ее мысли были заняты молодым человеком. После окончания постановки оперы Наташа повела отца и сестер к главному входу оперного театра, ссылаясь на то, что хочет хорошенько рассмотреть скульптурные группы у входа, символизирующие трагедию и комедию, а сама надеялась встретить там знакомого. И ее предчувствия оправдались, знакомый кадет стоял у главного входа и рассматривал колесницу Мельпомены с четырьмя укрощенными пантерами на втором этаже.
Александр и Наталья столкнулись лицом к лицу, это была судьба, она причудливым образом свела их, молодые люди стали обсуждать выразительные и певучие мелодии оперы, разнообразную красочность ее инструментовки. Мысли молодых людей оказались схожими. Наташа познакомила отца с Александром Орловским, и молодой человек попросил разрешения у него пригласить девушку на другие постановки театра, а Степан не был против, так молодые люди стали встречаться, и еще не раз посещали вместе театр. Прошло немного времени, и Александр после окончания кадетского корпуса просил руки Натальи. Ее отец Степан Пышкин дал свое согласие на брак дочери, которой минуло шестнадцать. Парень был неплохим кандидатом в мужья, хорош собой, из благородной уважаемой семьи потомственных казаков, кадетский корпус окончил с отличием, строил планы учиться дальше в Санкт-Петербурге. Со свадьбой не стали затягивать, и Наталья полюбила Александра с неуемной страстью южного человека, понесла очень быстро. Но их совместным планам на счастливое будущее не суждено было сбыться. Не успели сыграть свадьбу, которая состоялась в Одессе, как Александра Орловского вместе с другими казаками направили для решения местного конфликта в Крыму, где он и был убит по собственной неосторожности. Наталья родила своего первенца будучи вдовой. Сына она назвала Шурой в память о муже. Это было для нее мучительное и трудное время. Девушка очень сильно страдала от утраты близкого ей человека, потери своей первой любви, осунулась и похудела. Отец даже водил ее к доктору, большому знатоку подобных болезней. Она долго принимала какие-то микстуры, порошки, и уже окружающей ее семье стало казаться, что к Наталье никогда не вернется прежняя красота и радость жизни. А Степан стал подумывать над тем, чтобы сменить обстановку. Случай все расставил на свои места. Как-то из Владивостока прибыл к ним один офицер. Поговаривали, что он был знатный повар и сомелье, ростом чуть выше среднего, худощавый, на его лице бросался в глаза нос, тонкий длинный, с небольшой горбинкой, как у греков, и выдавал в нем то ли греческие, то ли еврейские корни. Но судя по фамилии Пальчинский он был поляк, хотя ни польского, ни идиша и, тем более, греческого языка не знал. Он родился в России, был служивым, православным в третьем или четвертом поколении. Таких людей на Руси, впитавших в себя корни многих христианских народов, было много.
