Часть первая
О том, как все начиналось
Вы наверняка знаете это место – совсем недалеко от Белорусского вокзала, а если точнее, то в нескольких минутах ходьбы от станции метро «Белорусская»-радиальная. Стоит вам пройти под мостом, от которого начинается Ленинградский проспект, миновать небольшой летучий базарчик, где молдаванки продают поддельный коньяк «Белый аист». Чтобы не забыть и не оказаться несправедливым – коньяк этот хоть и фальшивый, но неплохой, никто еще не отравился. Говоря точнее, никто не жаловался, как утверждают молдаванки. Но, с другой стороны, если человек отравился, то как он может пожаловаться… Только там, высшим силам, может дать чистосердечные показания – где брал, у кого, сколько платил, с кем пил и прочие подробности, о которых рассказывать нет надобности, вы их и сами знаете.
Так вот, если миновать молдаванок с «Белым аистом», можно наткнуться на кавказских женщин, которые продают лимоны, подвявшие, правда, и по размеру какие-то недомерки, но зато можно выбирать, и дают три штуки за десятку. Мясо попадается в плотных целлофановых пакетах, хорошее мясо, соблазнительное, не каждый находит в себе силы пройти мимо, не каждый, но опять же никто пока не жаловался.
Дальше магазин мужской одежды, бывший гастроном – это уже первый дом на Ленинградском проспекте, хлебный магазин «Надюша», какой-то сомнительный китайский ресторанчик с глиняными львами у крыльца – бывшая пельменная, потом спортивный магазин, фотоуслуги и…
И вы на месте.
Троллейбусная остановка совсем рядом, называется «Второй часовой завод». Не знаю, что там сейчас делают и делают ли вообще, во всяком случае, продукции этого славного в прошлом предприятия не видно уже много лет. Другая часовая продукция хлынула со всех сторон, не уверен, что лучше по качеству, но как бы это выразиться приличнее…
Красивше, что ли…
Не красивее, нет, именно красивше.
Ну, да ладно, пришли.
Над стеклянным входом громадные буквы – «Часы». И ничего больше. Вывеска видна издалека, но продукции, как уже говорилось, не видно давно. За этими самыми «Часами» красные буквы поменьше – «Кристалл». Это водочное предприятие так называется.
Можно входить.
Спускаетесь по ступенькам вниз, в полуподвал, и оказываетесь в громадном зале. Здесь продаются опять же часы, завезенные из всех мыслимых и немыслимых стран, коньяк, водка, вино, подарочные конфеты и прочая дребедень, которая по замыслу хозяина заведения – молчаливого, даже слегка угрюмого человека кавказского разлива, должна была его обогатить быстро и надолго. Судя по его недовольному лицу, обогащение затягивалось. Суть не в этом громадном зале, суть в зале поменьше. Да, спустившись с лестницы, покинув залитую солнцем, залитую дождем, занесенную снегом Москву, вы, никуда не сворачивая, идете прямо и оказываетесь в маленьком помещении, выгороженном в большом зале простым и убедительным красным кирпичом.
Пивнушка.
Да, да, да! Маленькая, уютная пивнушка с несколькими столиками, если память мне не изменяет, их там не то пять, не то шесть. За этими столиками и начались те кровавые события, которые своей непредсказуемостью, какой-то мистической необъяснимостью потрясли привыкшую ко многому криминальную Москву, перевернули жизнь людей, судьбы которых измениться ну никак не могли.
Как им казалось.
Изменились, перевернулись, превратились в нечто противоположное. Вместо спокойной, рассудительной и достойной жизни эти люди получили страх и ужас.
Кровь, смерть и умопомешательство.
В самом прямом смысле слова.
Заходите в эту забегаловку, усаживайтесь за круглый столик в углу и считайте, что вы уже на месте преступления.
За пивной стойкой, как обычно, стояла Фатима, женщина молодая, красивая, улыбчивая и, судя по имени и некоторым другим признакам, тоже кавказского разлива, но облагороженного, дагестанского. Это кубачинские кинжалы, дербентский коньяк, дербентские крепости тысячелетней давности и в завершение – мой давний друг Абдулгафар Абумуслимович Казибеков, который пятерым своим дочерям присвоил названия драгоценных камней – алмаз, сапфир, изумруд и так далее. И они того стоили, можете мне поверить, нисколько дочери Абдулгафара не принизили красоту драгоценных камней, даже более того, подняли славу этих камней на совершенно недоступную высоту. Шестым оказался сын, назван он был, естественно, Абумуслимом. На этом Абдулгафар демографические свои усилия прекратил.
Все это рассказано только для того, чтобы было ясно, откуда, из каких краев красавица Фатима, которая стояла за пивной стойкой забегаловки, где и начались события, рассказать о которых я так долго не решался, а теперь вот вознамерился.
Решился.
Я сам частенько захаживал, да и сейчас изредка заглядываю в эту пивнушку недалеко от Белорусского вокзала и обо всех событиях могу рассказать не просто как автор, а как участник, даже, более того, соучастник, подельник – и не поверите – собутыльник. С кем я пил и за что мы поднимали наши преступные тосты – догадывайтесь сами, подсказывать не буду, поскольку многих уже нет, а те далече, как сказал поэт. Во времена, к которым относятся эти события, здесь можно было встретить и художника Юрия Ивановича Рогозина, и мага, колдуна-предсказателя, шамана Равиля, и Виктора Викторовича Крамаренко, подпольного издателя, поэта и домоседа. Все они могут подтвердить каждое слово этой истории, более того – дополнить, привести новые подробности, хотя сути случившегося не изменят, поскольку здесь изложена правда, только правда и ничего, кроме правды.
Итак, поехали.
Фатима, как обычно, улыбается за стойкой, у нее за спиной ряды разноцветных соблазнительных бутылок, перед ней – установка с разливным пивом. С закуской здесь всегда было плохо, но это никого не огорчало, сюда приходили, в общем-то, не закусывать. А если кто-то уж очень проголодался, Фатима охотно сбегает к другому прилавку или в соседний магазин и принесет кой-чего на зубок. Сейчас, правда, там появились какие-то странные салаты, что-то разогревали в микроволновой штуковине, но серьезные люди этим не пользовались, для подобных вещей они посещали другие места, а здесь… Здесь было место для бесед о жизни, о самом себе, о человеке, который сидит напротив и потягивает «Невское светлое». Да, это надо отметить особо – чаще всего у Фатимы бывало «Невское светлое». И пусть владельцы этого пивного гиганта учтут рекламу, на которую я, как видите, не скуплюсь. Чего не бывает, вдруг дойдут до них эти строки, и они не поскупятся на кружку-другую. Угостят в знак благодарности.
Хотя надежд мало, а если честно, то и нет на это никаких надежд. Равиль может расколоться на полдюжины кружек, Витя расколется, Фатима, не задумываясь, угостит за свой счет, но гиганты… Пивные, нефтяные, газовые…
