Это наша третья книга о переживаемой современным человечеством драме, которую, не преувеличивая, можно характеризовать как «борьбу миров». Первые две были: «Естественное и искусственное: борьба миров». – Нижний Новгород, 1994; «Культура и технология: борьба миров». – Москва, 2001. Если, конечно, не считать знаменитого романа Г. Уэллса «The war of the worlds». – Лондон, 1898, где речь шла о нападении на людей пришельцев с других планет. Г. Уэллс великий фантаст, однако он не предвидел, что инопланетяне могут возникнуть из и среди нас, на Земле; что дело дойдет до возможностей радикальной трансформации человека в результате его собственной деятельности; и что найдутся люди, которые этот процесс будут приветствовать и сознательно ускорять.
В настоящее время в человеческом сообществе возникла тенденция отрицания своей идентичности, все чаще раздаются призывы к ее замене какой-то другой, «более совершенной». Появились адепты неограниченной экспансии биотехнологий, информатики, виртуалистики, искусственного интеллекта и т. п. достижений Hi-tec. Они больше не маскируются, утверждая, что произведенная, полностью техногенная реальность должна неизбежно прийти на смену эволюционно развившемуся естественно-предметному миру, в том числе традиционному, «историческому» человеку. Подобного рода взглядов перестали бояться. Сознание их носителей похищено силами Иного и жаждет как можно скорее «расчеловечить» человека, лишив его специфической сущности живого. На мировоззренческую сцену вышли «смертетворцы», сторонники отказа людей от биологического субстрата. Некое сущее останется, но это будет не «ветхий Адам», не человек, а антропоид или вообще, новый, неизвестный, хотя обязательно более мощный Разум. Все еще выступая от имени людей, они фактически отождествляют себя с тем/и, что/кто к ним больше не относится.
В подтверждение сказанного сошлемся, не вдаваясь в библиографические подробности, на известного Ф. Фукуяму. «Биотехнология предоставляет нам средства, позволяющие завершить то, что не удалось специалистам по социальной инженерии. И тогда мы окончательно покончим с человеческой историей, поскольку мы отменим „человеческие существа“ как таковые. И тогда начнется новая история, история по ту сторону человеческого».[1] Объективности ради следует признаться, что нам тоже приходилось писать о постчеловеке, при том с конца 80-х годов.[2] Но мы писали в плане предупреждения, как об угрозе, которой надо противостоять. С тех пор непосредственно и потенциально геноцидные направления технонауки добились в своем развитии впечатляющих успехов. Они оформились в специфические философские направления: трансмодернизм, трансгуманизм, гуманология, персонология и др. Суть этой новой мировоззренческой парадигмы в том, что благо существующего человека перестает быть целью человечества, а само оно объявляется средством для создания его некой высшей формы, фактически же материалом для дальнейшего прогресса науки и техники. Который(х) «не остановишь».
Ситуация складывается не просто сложная, критическая, а странная, близкая к абсурду. Еще два десятка лет назад мир, озабоченный своим будущим, гудел как растревоженный улей. Состояние природы, экология, разоружение волновали самые широкие слои общества, не говоря об его выдающихся представителях, т. е. людях, способных видеть дальше своего носа. Доклады Римского клуб о «пределах роста», теоретические дискуссии и уличные манифестации, международные договора о допустимых нормах загрязнения воды, почвы, воздуха – общество предпринимало меры по сохранению среды обитания как условия дальнейшего продолжения жизни. В 1992 году в Рио-де-Жанейро государства планеты в лице своих высших представителей договорились о необходимости перехода экономики к устойчивому (sustainable), то есть стабилизированному, то есть ограниченному по параметрам природно-антропологических констант земного бытия, развитию. Человечество боролось за жизнь, за поддержание ее качества, адекватного своей естественно-исторической сущности. Теперь на этот счет как бы все успокоились, хотя уничтожение природы, стремительное окружение себя чуждой жизни искусственной средой не прекращается. Те, кто напоминает об опасных последствиях продолжения такого процесса, вызывают досаду, на них смотрят как на чудаков, «зеленое меньшинство». Судьба природы, да собственно и человека как родового существа брошена на произвол судьбы. «Устойчивое развитие» интерпретируется прямо противоположным первоначальному замыслу образом: как можно быстрее увеличивать ВВП, как можно больше потреблять энергии как можно большему числу стран, хотя многие из них лопаются от перенакопления и перепотребления. Не знают куда выбросить произведенное. Реализуют чудовищные по своему влиянию на окружающую среду и самого человека проекты. Безумие гонки вооружений возведено в высший разум и экономическую доблесть. Правительства соревнуются, кто кому сколько и насколько больше продаст средств уничтожения. Решение глобальных проблем стало заложником политики глобализма как безграничного потребления и «дурного» новационизма внутри стран и в мировом масштабе. К чему все это ведет, предпочитают не думать, а думающие люди впадают в тягостный пессимизм.
В последнее время, особенно в связи с феноменом международного терроризма, центр теоретического внимания человеческого сообщества переместился на социум, на взаимоотношение культур и судьбу культуры как таковой. Возмущаются (не только у нас) наступлением антикультуры, цинизма, пошлости, рыночного отношения к духовным ценностям. Утратой «социального капитала». Но причины этого не частные. Они в том, что передовой отряд прогресса – наиболее могущественные в финансово-техническом отношении, в основном западные, страны не только перестали «культивировать культуру», но и позиционировать себя в качестве таковой. Запад – Цивилизация, «проклятая доля» (Ж. Батай) которой в том, что все высокие цели и ценности уступили место погоне за богатством и комфортом. При этом она противостоит и агрессивно атакует общества, в которых сохраняют свое значение религия, мораль, национальное самосознание, семья, половой диморфизм, любовь, дружба и другие формы «традиционной» культуры. В цивилизации культурное регулирование социальной жизни вытесняется социотехническими и просто техническими формами. Приверженность культуре, ее нормативным требованиям квалифицируется как закрытость, тоталитаризм, фундаментализм и т. п. нарушения прав человека, под которыми имеются в виду права индивида. Нарушать их дозволено и они все более массово нарушаются, главное при этом, чтобы «извне», биометрически и информационно контролируя поведение «человека без свойств» со дня рождения до гробовой доски. Которого, однако, почти не видят. Все заглушается восторгами по поводу очередных достижений в изобретении новых технологических методов вмешательства в когда-то священную личную жизнь. И, наконец, этап «снятия» человека как такового, которое если не прямо одобряется, то забалтывается пустяками, такого же рода выгодами, патологическими удобствами и т. д. «Новый прекрасный мир» О. Хаксли, «1984» Дж. Оруэлла, «Заводной апельсин» Э. Берджеса, кинематографические фантазии на тему тотального господства техники и информатики реализуются на глазах. Однако в наших глазах нет страха, с уст не срываются крики ужаса. Торжество антиутопий воспринимается как должное, необходимое, обусловленное объективными обстоятельствами.
