Своей жизнью Георгий Миловидов был очень доволен. Он считал себя везунчиком, счастливчиком и во всех отношениях успешным человеком. Шутка ли – ему только недавно исполнилось тридцать лет, а он уже заместитель директора угольного треста! И живет не где-нибудь, а в большом, красивом городе Сталино. И не в какой-нибудь хибаре или коммуналке, а в отдельной квартире со всеми мыслимыми удобствами. Плюс хорошая зарплата, плюс персональная машина.
И это – только начало служебной лестницы! Да-да! У руководства треста он на хорошем счету – да что там руководство треста! Даже столичное начальство, бывая в Сталине, не раз намекало Георгию Миловидову, что впереди его ждет просто-таки головокружительная карьера! Сейчас, мол, тысяча девятьсот сороковой год, потерпи еще годик, поработай заместителем, наберись опыта, а вот настанет тысяча девятьсот сорок первый год, и мы непременно будем продвигать тебя дальше. Такие специалисты, как ты, стране нужны просто до зарезу! Впереди – грандиозные промышленные задачи, а ты молодой, грамотный, амбициозный, умеющий мыслить перспективно и творчески, член партии – что еще надо для отменного руководителя?
А еще Георгий Миловидов был хорош собой – просто-таки красавчик! Женщины ему так прямо об этом и говорили, а многие мужчины завидовали. Кстати, о женщинах: они Георгия очень любили, просто-таки обожали, да и как не любить такого красавца? Не одна дама строила относительно Георгия планы и мечтала стать хозяйкой в его роскошной квартире. То есть, иначе говоря, стать Георгию женой. Да притом какие это были дамы! Молодые, красивые, отцы которых были сплошь видными партийными и хозяйственными руководителями. Такой союз, безусловно, сулил Георгию дополнительные жизненные выгоды, но, несмотря на это, обзаводиться семьей он не торопился. А зачем? Нет ничего дороже свободы, а семья, как ни крути, свободу ограничивает. Так считал Георгий.
А кроме того, ему и без супруги хватало женского внимания. Можно даже сказать, что такого внимания было в избытке. Да и как не быть при таких-то его достоинствах и при таком положении! Редко какую ночь Георгий проводил в одиночестве, всегда находились желающие из числа местных и заезжих красавиц провести с ним ночку-другую в его роскошных апартаментах. Конечно же, большинство таких красавиц настаивали затем на официальном продолжении отношений, то есть намекали о своем желании выйти за Георгия замуж. Приходилось изыскивать способы и находить слова, чтобы объяснять таким настойчивым дамочкам, что семейная жизнь не входит в житейские планы Георгия. Красавицы реагировали по-разному: кто-то молча разворачивался и уходил, кто-то норовил влепить Георгию пощечину. Бывали и такие, кто устраивал скандалы и даже жаловался на Георгия в партийные верха. Дескать, обратите внимание и примите меры – ваш красавец ведет себя аморально.
Случалось, что Георгия даже вызывали в эти самые партийные верха для выяснения причин поступавших на него жалоб и для профилактических бесед. «Ну а они-то, эти дамочки, кто такие? – обычно отвечал Георгий на все партийные претензии. – Разве я их к чему-то принуждал? Разве я их брал силой? Сами того захотели! Еще и упрашивали: пригласи, мол, к себе в гости! По пятам ходили, проходу не давали! Ну, что желали, то и получили. Так на что им жаловаться? На то, что я не хочу их брать в жены? Так и не возьму – таких-то. Это мое человеческое и партийное право – кого мне брать в жены, а кого не брать. Для чего мне такие вот сговорчивые? Эдак их уговорит любой…»
В ответ на такую риторику партийное начальство смущенно чесало в затылке или за ухом и говорило Георгию: «Ну, ты там все равно поумерь свой пыл. И чтобы твои красавицы тоже не жаловались. А то мало ли что? Дойдет до верхов, а оно тебе надо? Ты у нас перспективный и подающий надежды молодой руководитель. Этак, чего доброго, пустишь под откос всю свою жизнь. Из-за баб-то… Зачем тебе это? Да и нам докука. Куда, спросят, вы смотрели? Товарищ морально разлагался прямо на ваших глазах, а вы что же?.. Так что ты там смотри… А лучше – женись. Враз остепенишься». «Ну, так для этого надо прежде влюбиться!» – возражал Георгий. «Так и влюбись, – пожимало плечами партийное руководство. – В чем же дело?»
На том обычно разговор и заканчивался. Нельзя сказать, что Георгий не делал выводов из таких разговоров. Выводы делать приходилось – иначе и впрямь рано или поздно ему могли припаять аморалку со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями. Но вместе с тем и отказываться от такого удовольствия, как интимные отношения с женским полом, ему тоже не хотелось.
После долгих размышлений Георгий напал на удачную, как ему показалось, мысль. Перед тем как пригласить какую-нибудь очередную красавицу к себе в гости, он стал проводить с нею осторожные предварительные беседы на тему о том, с какой целью красавица собирается к нему на ночлег. Просто так, чтобы приятно провести время, или рассчитывает на дальнейшие отношения в смысле замужества? И если оказывалось, что дама была не прочь продолжить отношения и намекала на какие-то перспективы, Георгий тут же прекращал с такой дамой знакомство. Как говорится, побережешься – целее будешь. Но даже при таком избирательном отношении Георгия к женскому полу знакомых у него хватало.
Тем более что оставалось еще одно удовольствие – рестораны. Рестораны были страстью Георгия, его любимым времяпрепровождением. Ему очень нравилось приходить по вечерам в ресторан, садиться за столик, заказывать еду и напитки, да не просто заурядные еду и напитки, а нечто утонченное и изысканное, чего на других столах не было. Вечернее посещение ресторана было для Георгия своего рода ритуалом. Ему нравилось сидеть в одиночестве за столом, смаковать вино или коньяк, нарочито лениво ковыряться в тарелках с закуской, смотреть по сторонам и ловить направленные на него взгляды.
О, эти взгляды! Наверное, это было главное, зачем Георгий приходил в ресторан. Сколько всего было в этих взглядах! Уважение, восхищение, зависть, потаенная, а иногда и откровенная злоба – да мало ли кто и как на него смотрел! Большинство посетителей ресторана были здесь людьми случайными, для них ресторан был редким праздником и, наверное, выдающимся событием в жизни. Все-таки жизнь была трудной, не слишком богатой, хлопотной, и потому большинству людей было не до ресторанов. И потому Георгий казался посетителям ресторана обитателем какого-то другого мира, где не было тяжкого труда и нелегкого быта, не было забот и волнений… Разумеется, жителю такого мира полагалось завидовать – умеют же устраиваться в жизни люди! Ну а где зависть, там и злобность. И то, и другое чувства, которые Георгий вызывал у окружающих, ему нравились, он любил быть в центре всеобщего внимания, ему нравилось ловить на себе прямые, потаенные и перекрестные взгляды, читать эти взгляды, изредка отвечать своим взглядом – насмешливым, нарочито равнодушным, многосмысленным… Он, Георгий, ощущал себя существом, которое во всем выше, разумнее и удачливее, чем те, кто сидит за соседними столиками, и такое ощущение наполняло его гордостью за самого себя – столь успешного в жизни и красивого собою…
