Солнце еще только собиралось выглянуть на остывшее за ночь небо, когда на поляну, укрытую густыми белесыми клубами тумана, выбрался из кустарника бородатый мужчина, одетый в плотно облегающие ноги темно-серые шерстяные штаны, больше похожие на чулки, и козью душегрейку. С пояса его свисало несколько тонких ремешков, голенища коротких остроносых поршней плотно притягивала к голени тонкая бечева. За спиной, спрятанный от посторонних глаз, таился широкий острый нож, а за пазухой истекал последними каплями еще теплый заяц, попавшийся в спрятанные в зарослях силки. Длинноухий не то чтобы большой, гривенок на пять – но он давал возможность и детишкам малым хоть раз мяса куснуть, да и хозяину с женой жаркого попробовать.
В этот миг порыв ветра разорвал стену тумана впереди, и охотник увидел стоящие на лесной прогалине два широких белых шатра, в окружении четырех маленьких – ярко-синих, желтых и красных. У мужчины едва не подогнулись коленки от ужаса – ему, землепашцу из Раков, маленькой деревеньки Вильяндской комтурии, бесправному рабу Ордена, за охоту в господских лесах полагалась немедленная смертная казнь, убей он даже не зайца, а голубя или вовсе крохотного дождевого червяка.
Присев и втянув голову в плечи, мужчина медленно попятился, каждую секунду ожидая удара копьем в спину от незамеченного караульного – но заплутавшая в тумане смерть в этот раз прошла мимо, позволив браконьеру уползти обратно в кусты и, таясь и пригибаясь, обойти стоянку ненавистных рыцарей далеко, далеко кругом.
Тем временем пола одного из шатров откинулась, и из нее в белесую влажную пелену шагнул молодой парень лет двадцати, высокий, русый и широкоплечий, одетый в красно-белые полосатые плавки, разукрашенные множеством звездочек и свободную футболку с синей надписью «Зенит-чемпион» на груди. Дойдя до кустарника, парень, непрерывно позевывая, обильно окропил то место, где только что стоял местный охотник, после чего двинулся к сложенному между шатров хворосту. Сегодня была его очередь варить утреннюю кашу для «Ливонского креста».
Когда отблески огня заплясали на стенах ближайших палаток, в них тоже началось шевеление. Вскоре из небольшой синей палатки одна за другой появились одетые в трико девушки, нервно хихикая и ежась от утренней свежести побежали к кустарнику. Из больших палаток появились мужчины, тоже заспанные и легко одетые.
– Эй, Витя, скоро завтракать? – окликнул один из них парня у костра.
– Как готово будет, так и поедите, – низким голосом ответил парень. – Морду лица лучше пока умойте, а то так и норовят в тарелку грязными руками влезть.
– Какая связь? – не понял мужчина.
– Простая, – усмехнулся парень. – Кто станет спорить – жрать не дам.
Виктор Кузнецов два года назад вернулся из армии – если только можно применить слово «назад» к событию, которое произойдет только через четыреста пятьдесят лет. Срочную службу он закончил с погонами старшины и в должности старшины роты – и всякий, знакомый с армией поймет, что для подобной «карьеры» мало просто честно тянуть лямку, а необходимы и мозги, и решительность, и находчивость, и умение командовать, и способность заставлять других выполнять свои приказы, заставлять порою вопреки желанию подчиненного. Если выпускнику офицерского училища или курсов прапорщиков право приказывать присваивают вместе с погонами, то обычному призывнику – равному среди равных – для занятия командирской должности необходимы талант и властность десяти Наполеонов.
Правда, в клубе «Ливонский крест» никаких званий и должностей Кузнецов не имел, да и не пытался иметь – все равно никакой реальной власти участие в «самодеятельности» не принесет. Однако и помыкать собой не позволял никому. Ходил он в клуб просто для того, чтобы получить разрядку – стряхнуть тоску, накапливающуюся за долгие смены нудной слесарной работы. Поэтому-то он никогда и не упускал возможность затеять дуэль или выступить в турнире. Надеть кирасу и шлем, да взять в руки меч – это вам не пиво перед телевизором сосать.
Возможно, человек, тратящий в конце двадцатого века все выходные на овладение мастерством боя на мечах или изготовление доспехов, может показаться странным – однако Виктор лично знал мужичка, каждую субботу с утра и до глубокого вечера проводящего за чисткой, подсветкой и комплектацией восьми расставленных дома аквариумов. И не без основания считал, что рубка на мечах – дело для мужчины куда более пристойное.
Вода в казане закипела, Кузнецов кинул туда горстку соли, высыпал куль пшенки и кастрюльку мелко поструганного слегка подкопченного сала, срезанного с добытого еще в Кронштадте кабана. Над поляной тут же запахло едой, и те, кто еще не успел подняться, стали торопливо выбираться из палаток.
Получаса как раз хватило и на то, чтобы запоздавшие с подъемом мужчины успели добежать до ручья и слегка ополоснуть лица, и на то, чтобы каша «доспела» и уступила место над огнем двум закопченным чайникам, и на то, чтобы солнце разогнало туман и стало с интересом присматриваться к путникам через узкие промежутки между кучевыми облаками.
Подкрепив свои силы, мужчины свернули палатки, рассовав их по рюкзакам, а потом начали облачаться поверх толстых свитеров, а то и ватных безрукавок, в блестящие кирасы. Большинство кроме кирас и шлемов никакого защитного вооружения не имело, но кое у кого холодно поблескивали поножи, а то и похожие на маленьких броненосцев латные рукавицы.
– Я так думаю, до замка Сапиместкой фогтии осталось часа два-три хода, – сообщил высокий мужчина лет сорока, застегивая на груди белый плащ с вышитыми на спине и нижних углах черными крестами. – Так что дамы могут надеть подобающие случаю наряды.
– Я что, еще десять километров буду землю длинным подолом подметать? – возмутилась одна из девушек, в бейсбольной кепочке, короткой капроновой куртке и джинсах. – Потом переоденемся.
Минут через десять все собрались, закинули за спины каркасные рюкзаки, смотрящиеся довольно странно рядом с арбалетами, щитами и длинными мечами, и вышли с поляны на дорогу. Теперь стало ясно, что в окрестных кустарниках не таилось никаких дозоров, секретов, вокруг ночного лагеря не выставлялось никаких постов, и весь отряд состоял всего из двадцати одного человека, из которых двое были женщины.
– Вот, обратите внимание, – развел руками мужчина, одетый в плащ рыцаря Ливонского Ордена. – Это вам не дикая немытая Россия. Нормальная широкая дорога, никаких корней вдоль и поперек, никаких сучьев и кустов посередине колеи. Да даже в наше время половина дорог выглядит хуже этой!
Лесной тракт действительно позволял спокойно катиться мужицкой телеге или барской карете, не опасаясь зацепиться о ствол слишком близко выросшего дерева или поцарапать отделку о выпирающий поперек колеи толстый сук. Деревья и кусты были вырублены на несколько шагов по обе стороны, и встретившиеся телеги при необходимости смогли бы здесь даже разъехаться, выкатившись правыми колесами на траву.
