Глава 1. Глава 2. Глава 3
ЧЁРНЫЙ
1.
– Фамилия, Имя, Отчество.
– Кравцова Ева Николаевна.
– Дата рождения?
– 20 мая 1990. У меня словно дежавю. Может, уже пропустим эти формальности?
Девушка старалась держаться уверенно, но в голосе слышались нотки нервозности. Её била лёгкая дрожь. Она щёлкнула костяшками больших пальцев и глубоко вздохнула.
– Кхем, ну ладно, идём дальше. Вы осознаёте, где находитесь? Вас уведомили о Ваших правах?
– Да, осознаю. Да, уведомили.
Следователь взъерошил рукой волосы на голове, открыл папку с бумагами и приступил к допросу:
– Итак, Ева Николаевна. Вы проходите у нас как свидетель убийства в детской поликлинике №12 гражданки Сомовой, свидетель жестокой кровавой бойни в закрытом порту, участник этих событий в порту, которые привели к гибели сотрудника полиции и нанесению особо тяжких телесных повреждений гражданке Бариновой, свидетель в деле о пропаже гражданина Конева, известного по кличке «Конь», а также вы являетесь подозреваемой в убийстве гражданки Гериновой.
– А почему я свидетель по делу Конева? Я понятия не имела, что он пропал. Он же и так бездомный. С чего вы решили, что он пропал?
– ВЫ одна из последних лиц, с кем он виделся. Об этом ВЫ САМИ рассказывали, когда приходили дать показания 16 сентября этого года. На следующий день мною были организованы поиски этого гражданина в том самом парке, про который ВЫ мне рассказывали при прошлой нашей встрече. Совпадение это или нет, но кроме кухонного ножа с ВАШИМИ отпечатками и кровавых следов там ничего не было обнаружено. А буквально через полчаса меня вызывают на происшествие в Поликлинике, участником которого тоже являетесь ВЫ. А ещё чуть ранее сотрудники полиции обнаружили ВАШ паспорт в квартире Гериновой. Слишком много происшествий. И слишком много ВАС, Ева Николаевна.
– Уф, Вы меня, конечно, простите, но, чтобы окончательно во всём разобраться, нужно рассказать эту историю по порядку. С самого начала. В тот день всё с самого утра шло наперекосяк.
***
В сером, безвкусно стилизованным под металл бизнес-центре шестнадцать часов в сутки непрерывно горят лампы. Оптимистам этот свет кажется лучиком надежды в утопающем от безликости мегаполисе. Но для Евы Кравцовой этот лучик – ни что иное, как лампа, манящая мотыльков. Мотыльков, не ведающих, что за ярким блеском их ожидает гибель с коротким «пшик».
И вот этот мотылёк, собравшись с силами, поднимается на свой этаж и открывает двери, за которыми скрывается пчелиный рой.
– О, смотри, пришла наконец.
– Новый рекорд – 12 минут.
– И как ей постоянно везёт? Если б я так хоть раз опоздала, точно премии лишилась бы.
– А может Сергей Николаевич даже не в курсе, что она здесь работает? Иначе не понимаю, как ей всё сходит с рук.
– Да все мы знаем почему так происходит. Если б можно было быть ещё более серой и незаметной, она бы точно стала в этом профи.
– Ну а чёлка эта, просто пипец. На пол-лица.
– Да и хорошо, с её-то вкусами не знаешь, что лучше – с ней или без неё.
Всё в этом офисе напоминает улей. От серых стен и жёлтых ламп до безобразных столов и стульев, расставленных в хаотичном порядке. Еве здесь тесно, тошно, душно. Проход загромождён рабочими столами. Столы загромождены мониторами, процессорами и папками с бумагами. Мозги у людей загромождены ориентирами, направленными на благо компании. И за всем этим загромождением люди теряют то единственное, что ведёт их к благу собственному. Теряют свободу и индивидуальность. Все как один, один как все. Пчелиный рой.
Ева засеменила к своему столу, стоящему в самом дальнем углу. Она шла быстрым шагом, возможно даже торопливым. Колени были близко друг к другу, и казалось, что внутренние поверхности бёдер между собой стираются до мозолей. Ева осторожно проскользнула на своё место и только уголком глаза глянула на коллег. Однако, этого едва уловимого действия видимо хватило, чтобы они перешли в своих обсуждениях на шепот. Есть некая ирония в том, что частенько объектом всеобщего обсуждения становится тот самый человек, кто «тише воды, ниже травы». Обидно было конечно то, что Ева вчера помыла голову, но её волосы всё равно выглядели слегка уставшими.
До неё лишь доносились слова «мышка», «неприметная», «серая». Да, она была такой. Она смогла себя принять тихой и не запоминающейся личностью. Той, что не является душой компании и никогда никому не пишет первой. У нее был особый дар затеряться в толпе, слиться с окружением. Она была серой, как та туча за окном, незаметной, как пятнышко кофе на рукаве её светло-серого пиджака. Только она и знала об этом пятнышке, но никто другой его не видит, потому что все смотрят всегда мимо, в другую сторону. Эта была её маленькая игра, она специально не сводила пятнышко, чтоб хоть кто-нибудь мог ей указать на него и тем самым заговорить с ней.
Но, к сожалению, время шло, а пятно и ныне там. И она там. Сидит одна в своём углу, печатает никому не нужные отчеты, сводит дебеты с кредитами и изображает занятость. Пока остальные в офисе пытаются чего-то достигнуть, двигаться вверх по карьерной лестнице, Ева уже который год утешает себя мыслями, что ещё чуть-чуть подкопит деньжат, поработает каких-то пару-тройку лет и начнёт жить по-человечески. Вечные мечты о другой, непрожитой жизни.
Она взаправду опоздала не по своей вине – дурацкий дешевый замок на дешевой туфле. Но начальство опять не заметило её опоздание, «коллеги» опять её обсуждают за спиной, контора опять работает над самой важной «сделкой века», и она опять пишет свой месячный отчет. Всё движется по кругу. Круг – это то же самое колесо, в котором без остановки бегают тысячи и тысячи трудолюбивых белок. Изо дня в день. РУ-ТИ-НА. ТОСКА. БОЛОТО.
Так неспешно и проходил её день в раздумьях:
«А если я опоздаю на пятнадцать минут, Сергей Николаевич заметит? А двадцать минут? А час? А если вообще не приду? Ну хотя бы один денёчек.»
– Кравцова! КРАВЦОВА!
– Ой, что? Простите…
– Очнись! Хватит ворон считать. Распечатай мне бланки отчетности. Штук десять сразу, чтоб мне опять не пришлось твои зависания прерывать.
Вжик, вжик, вжик. Листки вылетели из принтера, а вместо «Спасибо» послышалось лишь едва различимое «Шизик тормознутый». Ева аккуратно вылезла из-за своего стола и прошмыгнула в курилку. Лишь пара человек подняли головы на неё, но потом сразу вернулись к работе. Дрожащими руками она достала из пачки сигарету и тщетно пыталась чиркнуть кремешок. Но из сопла лишь вяло вылетали искорки. Ева нервно щёлкнула костяшками больших пальцев.
«Подумаешь, шизик, могло же быть и хуже… Да я и сама виновата, ушла в мысли свои… Да давай ты уже, зажигайся!»
Наконец появился огонек, и Ева впустила в легкие успокаивающий дым. Ещё пара часов – и домой. Пара лет – и этот кошмар закончится.
