«Больше не вернусь».
Юри поправила соскальзывающие лямки рюкзака и ускорила шаг. Представила себе, как мать вернется домой после закрытия ресторанчика и обнаружит на столе записку. «С каким выражением лица она прочтет ее? Разозлится или испугается и бросится меня искать? А может, процедив “дрянь”, просто уйдет спать в свою комнату, будто ничего не случилось?» М-да, вероятность этого исхода 90 процентов… Такое положение вещей и стало одной из тех причин, по которым Юри решилась сбежать из дома.
«Я бы могла уехать куда угодно, если б не ты; ты знаешь, что из-за тебя я связана по рукам и ногам?» – вечно твердила мать. Ей тридцать пять, некоторые в этом возрасте еще даже не замужем. А у нее в столь молодые годы есть дочь, ученица средних классов…
Да кто вообще сказал, что она хотела рождаться на свет? «Это был выбор матери, – бормотала Юри, представляя, будто стоит перед ней. – Что ж, я исчезну. Сниму кандалы с твоих ног, и ты сможешь идти куда угодно…»
Казалось, от подобных мыслей вот-вот хлынут слезы. Как она ни сдерживалась, а глаза были на мокром месте. Конечно, она сама решила уйти из дома, но чувство было такое, словно именно мать ее бросила… Юри встряхнула головой, чтобы избавиться от этих мыслей. «Мне не нужна мать, которой наплевать на то, что происходит с ее дочерью».
Она пока не понимала, куда ехать дальше. Пристанищем станет конечная остановка первого междугороднего автобуса, который отправится в путь. И неважно, Сеул это будет или Пусан. Главное, чтобы не здесь. Будет тяжело, но все же лучше, чем оставаться в этом месте. Нет больше сил терпеть.
Спустившись с холма по плохо освещенной дороге, Юри дошла до остановки и опустила рюкзак на простенькую лавку. Вытащив телефон, проверила время. 7:43. Автобус, отходящий в 7:40, она, наверное, пропустила?
Расписание автобуса, который обычно ходит каждые двадцать минут, сложно предугадать ранним утром или ночью, когда нет людей. Хотя Юри все время смотрела в сторону остановки, пока спускалась с холма, автобус ни разу не показался. Видимо, этот еще не приезжал. А может, наоборот, не останавливаясь, давно промчался мимо пустой остановки… Если он уехал, то надо ждать восьмичасовой.
До автовокзала в Канныне отсюда можно добраться за тридцать минут. В котором часу отбывает последний автобус? Юри искала расписание в телефоне, когда прозвенел будильник, – и одновременно на экране всплыло сообщение:
Тебе жить надоело? Перезвони.
Сердце ушло в пятки, кончики пальцев онемели. Юри, сама того не замечая, начала грызть ногти. Она игнорировала звонки и сообщения, сыпавшиеся на нее уже несколько часов.
«Не бери, нельзя брать…»
Юри поспешно убрала телефон в боковой карман рюкзака, пытаясь угомонить колотящееся сердце. «Вы больше не сможете ко мне прикоснуться. Затеряюсь там, где ваши руки до меня не дотянутся…»
Да почему же не едет автобус? Она топнула ногой. Но на дороге по-прежнему не было ни единой машины.
Проклятая деревня… Когда заходит солнце, все поглощает тьма, словно в призрачном городе. Нет, даже город-призрак живее этого места. Ведь это город…
В их деревне, которая стоит недалеко от прибрежной дороги между Канныном и Чумунчжином[1], едва ли насчитается двадцать семей. Единственное удобство – дешевый магазинчик, расположенный в пятистах метрах от автобусной остановки, ниже по дороге. Лишь яркие огни порта Чумунчжин вдалеке и фонари на судах для ловли кальмаров намекают на то, что здесь тоже живут люди. Но все эти места так далеки…
В деревне же Юри тихо, как в могиле. По большей части здесь живут старики, поэтому свет в домах зажигается рано, а уже в восемь вечера сложно найти хоть один дом с включенным светом… Бросив украдкой взгляд в сторону деревни, Юри увидела, что лишь в их доме горит свет. Только сейчас она поняла, что ушла, оставив включенным фонарь над входной дверью. Вернуться и выключить? Но неизвестно, когда прибудет автобус…
Что ж, ничего страшного – подсветит дорогу маме, когда та будет возвращаться. Пусть это будет последнее проявление заботы с ее стороны. Усилием воли Юри отвернулась. «Не хочу вновь оглядываться назад. Прощай».
С момента своего рождения она еще ни разу не покидала деревню.
В этом месте с приходом осени, когда иссякает летний поток туристов, и до весны стоит только вонь гниющего мусора и рыбы, и дует гулкий ветер, принося с собой песок. И даже летом, когда увеличивается количество машин, направляющихся на пляж, никому нет дела до этой деревни.
Были здесь и такие старики, которые крутились, как могли, открывали лавки и продавали вареную кукурузу туристам в надежде заработать хоть что-то. Но приезжие из города посещали только кафе и ресторанчики, раскрученные в интернете, и ни капли не интересовались небольшим пляжем у этого селения. Тем не менее с приходом холодных ветров запах брошенного людьми мусора достигал и деревни. Людей почти нет, зато вонь стоит невыносимая…
Осознав саму себя и свое положение, Юри смогла понять, что представляют собой ее мать и деревенские жители. И с тех пор она возненавидела эту деревню. Не только старые здания покрываются ржавчиной и разрушаются под воздействием морского ветра. Люди тоже бессильно распадаются, смытые волнами времени.
