«Не знаю сколько раз меня списывали со счетов и объявляли мёртвым. Наверное, когда это начинается с самого детства, как-то перестаёшь обращать внимание. Так что тут… ничего нового», – размышлял чёрный ронин поднимаясь на помост эшафота.
На площади стоял неистовый ор. Отовсюду раздавались голоса, крик, смех, порождая смятение. Толпа ревела и бесновалась, все были возбуждены до предела. Пахло потом, от кого-то нестерпимо несло перегаром. Гул не стихал. Попадались и те, кто постоянно махал руками, указывая в центр, куда и так были устремлены взгляды всех собравшихся.
Деревянные ступени зловеще скрипели под ногами ронина. Он был весь изранен. Из-под покорёженных и местами рваных доспехов чёрного цвета у него сочилась густая кровь. Плечо, как и бедро, были туго перевязаны самодельными жгутами из тряпья. Казалось, этот человек пережил не одну сотню ужасных сражений. Но даже еле стоя, будучи на пороге смерти, он сохранял невозмутимый вид и прихрамывая шёл лишь с угрюмо опущенной головой. Его уже ждала верёвка, свисающая с балки и завязанная в петлю. Через её кольцо виднелся красный круг заходящего солнца. Затем на помост поднялся ещё один человек. Это был коренастый мужчина с неряшливым брюхом и кожаной маской на всё лицо – палач. Ронина подвели к деревянному люку в полу и со скрипом затянули петлю на его шее. Где-то снизу донёсся голос капитана местной стражи. Зачитывали лживые обвинения и его смертный вердикт…
Приговорённый наконец поднял голову и его тёмно-карие глаза злобно сверкнули. В багровых лучах заката он наблюдал за толпой людей. Они заполонили почти всю площадь. Беглым взглядом он заметил бедных крестьянских стариков и детей, одетых в лохмотья, и богачей, красующихся изящными шелками. Здесь собралось пол города, чтобы посмотреть, как его будут казнить. Ладони непроизвольно сжались в кулаки, но от этого верёвка лишь больней натирала запястья, – руки были связаны за спиной.
Толпа заревела больше прежнего. Они стали кидать в ронина камни. Один из булыжников, брошенный маленькой девочкой, рассёк ему бровь. Это была тупая людская злоба. Миллионы лет эволюции, создали из них разумных существ, но внутри они были всё теми же животными. И их лица, искажённые ужасными гримасами, это наглядно подтверждали. Каждый жаждал его крови. Кто-то даже пытался прорваться через стражников на эшафот и лично ударить приговорённого.
«Как грустно и очень обычно всё вышло, – мрачно размышлял чёрный ронин. – Они величают меня исчадьем ада, линчуют, мыча как стадо, а ведь недавно я спас им всем жизнь, и вот она благодарность… Когда-то мне предрекали путь героя, славу великого воина, однако у судьбы-злодейки были другие планы, и я стал ронином. Мой мир уже давно сошёл с оси, и я в нём всего лишь изгой, реликт забытых времён. Забавно, я слышу, как кто-то из толпы называет меня убийцей, – мягко сказано, друзья, очень мягко. Однако где-то по дороге я оступился, расслабился, притупил свой клинок или даже совершил худшее из всех преступлений – стал цивилизованным…».
Его размышления резко прервались. Кто-то дал палачу отмашку, и тот дёрнул за рубильник. Пол в ногах ронина провалился, резко затянулась петля вокруг шеи, и он принялся болтаться в воздухе из стороны в сторону, судорожно задёргавшись, как рыба, выброшенная на берег. А затем… Холодная и жуткая темнота накрыла его глаза, и веки, словно налитые свинцом, сомкнулись. Шум и крик людей постепенно стих, превратившись в далёкий отголосок из бездны. «Вот и всё. Выхода нет, как и надежды, – успел подумать ронин. – Нет будущего». И в его быстро гаснущем сознании пронеслась… нет, не вся его жизнь, а лишь события прошедшей недели.
И та злополучная ночь, с которой всё началось…
Повесть об изгое и принцессе
Величайшая история любви, всегда начинается с убийства
Из кинофильма «Дедпул» (2016)
Шёл сильный холодный ливень, подгоняемый порывистым ветром. Он делал эту непроглядную ночь ещё мрачнее. Чёрное небо озарила молния, после чего раздались раскаты грома. Дождь только усиливался. Тёбэй наблюдал за бушующей природой через окно и размышлял о её великой силе и беспомощности человека перед ней.
– Неподходящая ночь для инициации, – изрёк он и повернулся к собеседнику.
– Только не говорите, что вы испугались грозы, – с улыбкой ответил Ёсио.
– Нет, дело не в погоде. Не так давно я разорвал все дружеские отношения с Лордом Анджеем Асана. Чувствую, этот напыщенный индюк захочет наведаться ко мне с визитом. Скажем, с несколькими сотнями солдат.
– Господин Бандзуйин Тёбэй, вы всё сделали правильно, перестав сотрудничать с этим лживым сукиным сыном. Этот лорд дважды вас подставлял, а сколько раз он прикарманивал себе деньги, предназначенные для наших парней? Не счесть! Вы ещё по-хорошему к нему отнеслись, отказавшись с ним сотрудничать. Обычно за такое полагается пальцы отрубать.
– Это так, но Анджей не так давно смог приумножить своё могущество, завоевав соседние земли Инагава-кай. Теперь под его подчинением ходят больше тысячи самураев.
– Да хоть сотни тысяч! Не забывайте, что мы находимся в поместье, построенном на вершине холма. Чтобы взять это место штурмом, уйдёт не один месяц!
– Верно, мой друг. Я тебя не зря назначил старшим советником.
– Мы немного отвлеклись, господин. Как на счёт продолжить игру?
В руках у каждого было по четыре разноцветных игральных карт. Тёбэй сделал ход, и их игра продолжилась.
Как Ёсио и сказал, поместье располагалось на вершине холма Сокубо. Вот только по своим размерам и укреплению оно больше напоминало небольшую крепость. Хоть они и находились в сотне километров от ближайшего города, здание было защищено густыми зарослями бамбука, а снаружи по его периметру патрулировала охрана из шести человек. На крыше – ещё четверо лучников. Такие меры предосторожности были свойственны клану Бандзуйина Тёбэя, да и мероприятие сегодняшнее было более чем серьёзное. Посвящение в ряды преступной семьи нового человека – сына одного из лейтенантов этой организации.
Восемь всадников взбирались по крутым склонам холма. В их числе был тот самый юноша, которому сегодня суждено было стать мужчиной. Парень ехал не с пустыми руками. Для всеми уважаемого главы клана он привёз особой подарок в виде второго человека на его коне, что только делало этот путь и без того трудней. Дождь бил им в лицо, ветер вгонял каждого в дрожь, а темнота ночи не давала им сориентироваться. Пробираясь через густо растущий бамбук, всадники искали в потёмках то самое поместье.
– Чёрт! – вырвалось у главного советника. У него остались лишь три самые никчёмные карты из всей колоды. Он проиграл. Бросив их на стол, его господин посмотрел на них и засмеялся:
