Это была прекрасная лампа. Просто замечательная. Ее полукруглый абажур, разделенный на ячейки, отбрасывал на стены разноцветные световые пятна и напоминал человеку волшебный фонарь. В детстве у него был такой. Отец сделал его из фанеры и гибких светофильтров – он работал осветителем в театре.
Человек встал и подошел к стене, на которой лежали синие и желтые пятна. Провел ладонью по шероховатой поверхности войлока, которым было обито помещение. Затем повернулся и приблизился к мужчине, лежащему на металлическом столе.
Тот был полностью обнажен, его волосатая грудь судорожно и неритмично вздымалась – словно он не мог надышаться.
Человек взял с покрытого полотенцем табурета нож и склонился над искаженным ужасом лицом.
Мужчина был привязан к столу широкими ремнями и мог только извиваться. На его покрытом мурашками теле уже виднелись две длинные раны: одна шла над соском, обнажая мышцы, другая – чуть выше, параллельно первой. Она была глубже, и между ее алыми краями белели ребра. Человек начал с этих чувствительных мест, потому что рассчитывал быстро покончить с делами, но мужчина оказался крепче, чем он думал. Теперь придется заняться внутренней стороной бедер.
– Если боль не убедит тебя, – тихо проговорил человек, приставляя острие ножа к коже в области чуть ниже паха, – я разверну стол вертикально и придвину тебя к зеркалу. Здесь есть большое зеркало от Фьюденсена, в него тебя будет видно целиком. И тогда я начну наносить тебе маленькие раны – одну за другой, а ты станешь наблюдать за тем, как кровь покидает тебя по капле. Это будет длиться долго, и в конце концов ты ужаснешься тому, что тебя ждет. И все расскажешь. А если нет, я буду отрезать от тебя куски. И тогда ты не выдержишь. Ты ведь ученый, а не солдат и не герой. Все выложишь! Но жизнь уже покинет тебя. – Человек слегка надавил на кожу, и из-под острия показалась кровь. – Эта пытка называется по-китайски «Линчи», а по-русски – «смерть от тысячи порезов». Правда, в древности жертв накачивали опиумом, я же не так милосерден. – С этими словами человек вонзил клинок в плоть почти до середины.
Мужчина заорал, язык метался между его желтыми зубами.
Человек наблюдал за ним, впиваясь взглядом в расширившиеся от боли зрачки. В них плясали разноцветные огоньки настольной лампы. Это было завораживающе.
Человек начал проворачивать нож, раздвигая края раны. На стол потекла кровь, мужчина забился, но ремни сильно ограничивали его движения. На лодыжках и запястьях, где они держали его, показались алые пятна.
– Я тебе расскажу, что тебя ждет, – пообещал человек, медленно вынимая нож.
Он взял с табурета пластырь и залепил края раны, чтобы кровь не текла слишком быстро.
– Сначала я отрежу брови, затем соски, потом, если ты еще будешь упираться, обмотаю тебя сеткой и тут уж примусь за дело всерьез. – Человек взял металлические щипцы и продемонстрировал привязанному мужчине. – Стянув сетку потуже, я буду вытаскивать сквозь ее ячейки вот этим инструментом куски твоей плоти и отрезать их, – пообещал он. – Раньше палач мог проделывать такое целый день. Я не мастер, так что растянуть надолго не удастся. Думаю, часа два-три, и ты сдохнешь! – Человек снова начал вонзать нож в бедро своей жертвы, наблюдая за ее муками и слушая крики. – Китайцы верили, что в загробной жизни человек будет выглядеть так же, как в момент смерти, – сказал он в самое ухо мужчины, – так что никто не желал подвергнуться казни Линчи. Ведь в конце отрезают руки и ноги, а ползать целую вечность по аду в виде обрубка – участь незавидная!
Еще одна серия воплей ознаменовала проникновение лезвия ножа глубоко в плоть.
– Ты скажешь мне то, что я хочу знать? – спросил человек почти ласково.
Мужчина замер, словно обдумывая ответ, а потом отрицательно замотал головой. И все же его воля и способность противиться боли таяли, и человек с ножом это видел. Он снова принялся за дело, покрывая наиболее чувствительные места глубокими разрезами.
– Ты скажешь мне то, что я хочу знать? – повторил свой вопрос человек через несколько минут.
– Да!!! – Казалось, ответ издало нечеловеческое существо, столько боли и отчаяния слышалось в нем.
Человек с удовлетворением поднял глаза на световые пятна, покрывавшие войлочные стены комнаты. Он знал, что так будет: так бывало всегда!
– При помощи Линчи казнили предателей и отцеубийц, – проговорил человек, не глядя на свою жертву. – Я рад, что ты вовремя одумался.
Но вопреки словам в его голосе звучало сожаление.
* * *
Помещение было складом, но сейчас пустовало.
Вернее, оно было битком набито людьми – просто в нем не было товаров. Голые бетонные стены, наливной пол и крошечные окошки с толстыми решетками под крышей – вот где проходили подпольные боксерские матчи, на которые пришел Валерий Самсонов, чтобы сделать ставку на местного чемпиона в тяжелом весе Василия Рубцова.
Сейчас боксер отдыхал в перерыве между раундами в синем углу, но вот прозвенел гонг, и спортсмен резво подскочил и вышел в центр ринга.
Самсонов в очередной раз взглянул на зажатый в руке талон. Он поставил пять тысяч на то, что противник Рубцова Максим Тарский ляжет в шестом раунде.
Сейчас шел пятый.
Вокруг бесновалась толпа, все толкали друг друга и не обращали на это внимания, потому что взгляды были прикованы к ограниченному канатами квадрату в центре арендованного на один день склада.
Первый раунд боксеры провели, пытаясь раскусить друг друга. Они обменивались осторожными ударами, из которых лишь несколько достигли своей цели: Рубцов пробил прямой левой в челюсть и провел серию ударов в корпус противника. Двигался он легко, несмотря на значительный вес.
Тарский казался не таким пластичным. Он походил на покрытого татуировками медведя, но хорошо работал боковыми и пару раз достал ими Рубцова в скулу и по ребрам.
Во втором раунде Тарскому удалось добиться небольшого преимущества, осыпая Рубцова сериями изматывающих ударов по корпусу. Самсонов знал, что они, хотя и выглядят не очень-то эффектно со стороны, здорово сбивают дыхание, а поэтому весьма опасны.
Тем не менее до четвертого раунда оба спортсмена продержались без нокдаунов и нокаута, хотя после удачного апперкота, который провел Рубцов в третьем раунде, Тарского заметно пошатывало. И все же он собрался и выстоял. Однако у Самсонова были большие сомнения насчет того, что он сможет полностью восстановиться.
Беспокоило одно – как бы он не рухнул в пятом, а не в шестом раунде. Тогда с денежками можно попрощаться.
