Однажды вечером в норку к червячку Игнатию забежал паучонок Чак.
– Знаю, знаю, что уже пора домой, – с порога торопливо заговорил он. – То есть здрасьте. Я на минутку. Мне просто один вопрос надо задать.
Чак прекрасно знал, что Игнатий в этом никогда не откажет.
– Здравствуй, Чак, – обрадовался ему гостеприимный червячок. – Давай свой вопрос, чтобы не потерялся… И потом домой, без всяких чаепитий, а то родители беспокоиться будут, – спохватился он.
– Червячок Игнатий, ты такой умный. Как ты думаешь?
– Как думаю ЧТО? Что я такой умный? Так я не думаю.
– Не-е-ет, это я так думаю, что ты умный. Но ведь чтобы умным быть, надо хорошо уметь думать. Вот я и спрашиваю: как ты это делаешь?..
Червячок Игнатий помолчал, потом удивлённо ответил:
– Ох, Чак, по-моему, ты умнее меня. Вон какой завихрастый вопрос придумал. Я даже пока не знаю, что ответить… Подумаю, ладно? Мы завтра здесь все собираемся к чаю, вот и отвечу. Договорились?
– Ага! – донёсся ответ Чака уже от выхода из норки.
Червячок и сам отправился наружу: захотелось проветриться. Устроился в травке поудобнее и задумался: «В самом деле, как же я думаю?..».
Вдруг вокруг него закружилась стайка маленьких птичек – быстрых, красивых, разноцветных, но почти прозрачных.
– Ой, вы кто? – удивился червячок Игнатий. – Меня зовут…
– Знаем, знаем, как тебя зовут, – пропела одна из птичек. – Мы к тебе часто прилетаем, только ты нас не видишь.
– Но всё-таки иногда замечаешь, – подхватила другая птичка. – Ну, как-то по-своему.
– Замечает, замечает, – чирикнула ещё одна. – Чаще многих, между прочим.
– Мы же птички-мыслички! – выделывая в воздухе зигзаги, добавила первая птичка, стараясь перекричать гомон остальной стайки.
– Может, вы-то мне и поможете?.. – тихо спросил червячок Игнатий, но птички умолкли как раз вовремя, чтобы расслышать его. – Прилетайте завтра к нам на чаепитие. Вы же лучше меня сумеете объяснить паучонку Чаку, как мне думается.
– Вот ещё! Вот ещё! – запели птички на разные голоса.
– Чаепитие! – фыркнула одна из них. – Там шумно и разговорно.
– Мы любим тихо и молчаливо, – добавила другая.
– И вообще, может быть, мы тебе снимся, – сообщила третья. – Мы же не будем сниться всем сразу.
– Узнавай нас почаще, – добавила четвёртая, кружившая над червячком.
Петляя и перегоняя друг друга, они становились ещё и ещё прозрачнее, а вскоре…
– Исчезли, – растерянно прошептал червячок Игнатий.
– Не совсем… – донёсся последний певучий голосок, и всё стихло.
Так и не понял червячок Игнатий, в самом деле он задремал или птички-мыслички прилетали по-настоящему. Но сон ведь – это тоже по-настоящему, если запомнилось что-то важное. Поэтому Игнатий схватил листочек (у него всегда было при себе чем и на чём записывать) и написал: «Если мелькнула мысличка, запиши её. Она улетит, но останется». Вернулся в норку и повесил листок на гвоздик, но надписью к стене.
А потом лёг спать, чтобы проверить, не приснятся ли ему снова птички-мыслички.
…Когда на следующий день подошло время чаепития, первыми объявились паучонок Чак со своим папой, пауком Пафнутием, который явно запыхался.
– Здравствуй, червячок Игнатий, пых-пых, – сказал Пафнутий, облегчённо усаживаясь за стол. – А ты, Чак, пых-пых, учти: нельзя таскать отцов за собой с такой скоростью, пых-пых…
– А этого листочка здесь вчера не было! – заметил Чак и потянулся исследовать его, но раздался таинственный шёпот червячка Игнатия:
– Тс-с-с, там птичка-мысличка, не беспокой её.
Обычным голосом Игнатий добавил:
– Это связано с ответом на твой умнющий вопрос. Не беспокойся, потом посмотришь. Но сначала я должен кое-что рассказать всем сразу. Так что помоги накрывать на стол.
Долго ждать не пришлось. Скоро все собрались, и каждый обзавёлся чашкой с чаем. Тогда червячок Игнатий подробно описал свою встречу с птичками-мысличками – то ли во сне, то ли наяву.
Едва он закончил, как божья коровка Пятнашка вскочила, чуть не опрокинув стол, озарённая внезапным открытием:
– О, я поняла, поняла! Чак, ты помнишь, как я позавчера вдруг проиграла в салочки?
Чак кивнул, хотя не мог понять, к чему клонит Пятнашка.
А та торопливо делилась открытием:
– Ото всех убежала. И вдруг – бамс! В голову влетела птичка-мысличка. Теперь понимаю, что это она была. Я прямо остолбенела, такая была классная мысличка. Вот… Меня и осалили…
– А что за мысличка была, о чём? – строго спросил жук Дормидонт.
– Забыла… – сконфузилась Пятнашка.
– Эх, значит зря прилетела. Незамеченной осталась… – посочувствовал Дормидонт то ли божьей коровке, то ли птичке-мысличке. – А ко мне обычно вопросительные мыслички прилетают. Такие любопытные вопросы задают… Начинаю отвечать на них – и что-то полезное придумываю… Ну, штуку какую-нибудь.
– Хм, а я их даже специально поджидаю, – заметил паук Пафнутий.
– Как, ты тоже с ними знаком? – изумился Чак.
– Только не знал, что они так зовутся, – кивнул сыну Пафнутий. – Пока хоть одна не прилетит, не получается новую паутинную картину начать… Зато когда появится – вжик! – и уже знаешь, что и как делать.
– Они быстро летают, – подтвердила стрекозка Зоя со вздохом. – Даже быстрее меня. (Все удивлённо ахнули.) За ними не угонишься, от них не удерёшь.
