Пролог
В 2018 году случай свёл меня с товарищем детства – Парфёновым Алексеем Петровичем, с которым я потерял связь в 1966 году. В 18 лет я с родителями переехал из казённого дома на улице Луговой, что в старой части Барнаула, в хрущёвку нового района города – Черёмушки.
В Черёмушках моей семье дали благоустроенную квартиру и мы переехали в неё из комнат без удобств дома вековой постройки. Дом был построен в 19 веке какой-то бельгийской компанией торгующей сельскохозяйственными орудия и приспособлен под склад. В советское время дом переоборудовали под жильё, но не утеплили и пол в нём был очень холодный, по нему даже «гулял» ледяной ветер, тянущийся от входной двери покрытой толстой коркой льда, поэтому зимой по нему можно было ходить только в валенках. Тепло было только возле печки, которая топилась беспрерывно.
Парфёновых, живших в своём доме на соседней улице Чехова, как и другие семьи с подобными жизненными условиями, переезд не затронул.
В нашей юности Алексей и я ходили по одним, пыльным в жару и вязким от грязи во время дождей, окраинным улицам, – Приречная, Чехова, Луговая, Максима Горького, Льва Толстого. Собственно, я ходил, а Алексей и сейчас ходит по ним, его дом ещё жив и стоит на земле своих предков, заложивших его в 19 веке на улице 2-я Луговая (ныне Чехова).
В 1966 году наши дороги разошлись, с тех пор я забыл дом и окраинные улицы моего детства, – ни разу не ступал на них.
Шли годы, иногда возникала мысль пойти и посмотреть на дом, в котором прошла моя юность, пройтись по старым улицам, вспомнить друзей, но другая мысль, – не найду то, что когда-то было в моём ушедшем прошлом, уносила в нынешнюю реальность.
В 2018 году, кто-то сидящий внутри меня сказал:
– Тебе что… не хочется пройтись по улицам детства?
Подумав, ответил ему, – сидящему в моей голове:
– Хочется, но я не найду там то, что хотелось бы.
– Подумай, может быть что-то осталось, что навеет приятные воспоминания. Конечно, человек жив более не воспоминаниями, но и отбрасывать их нельзя, – настойчиво звал меня в прошлое он, сидящий в моей голове.
– Пожалуй ты прав, – ответил я, решив в ближайшее время пройтись по ушедшим в прошлое улицам старого города, где творил первые стихи девчоночке, которая мне нравилась, но которая так и не узнала о моих горячих чувствах к ней.
– Правильное решение, – похвалил меня голос. – Город растёт, обустраивается, с его лица исчезают старые здания, и придёт время, когда выросшие на их руинах многоэтажки полностью сотрут память о старине. Твоё счастливое детство останется лишь в старых фотографиях и в укромных уголках твоей памяти. Не больно ли?
– Повторяю, ты прав. Но что из этого?
– То, что время неумолимо летит в неизвестность, – ответил он мне. – Каким будет для тебя завтрашний день, тем более следующий год, ты не знаешь. Так стоит ли откладывать на потом поход по местам твоей молодости? Может быть разумнее будет поехать сейчас, день на самом взлёте, – прекрасное летнее утро.
Я задумался. В памяти всплыла расползшаяся на четверть ширины улицы вечная лужа, заселённая дафниями. Я чётко увидел её, тянущуюся вдоль дома, в котором жил.
– Живы лишь названия улиц, – проговорил. – Вот и всё, что осталось от них – улиц моего далёкого прошлого. Так сто́ит ли торопиться? Хотя… может быть, ты и здесь прав! Поеду прямо сейчас, навещу край моего детства, юности и первой любви.
И вот я уже стою на улице Луговой, смотрю на дом, в котором жил. Удивительно, он всё ещё стоит, но уже мёртв, – внутрь комнат провалилась крыша и сквозь разбитый потолок видно небо, – от дома остались лишь стены из старинного красного кирпича. Ностальгия, если так можно выразить ушедшее время, повела к окнам без рам и стёкол. Сквозь пустой проём одного из них, – окна́ некогда смотрящего на улицу из квартиры, в которой жила моя семья, я увидел щемящую душу пустоту и услышал тоскливую немоту.
Рядом с моим домом доживает свой век ещё один дом, близнец дому моего детства, а частных домов на улице уже нет, на их месте пустота, поросшая кривыми деревцами и хилым кустарником. Тоскливо, хочется незамедлительно покинуть эти унылые места, но что-то удерживает меня. Я что-то ищу, но что, не могу понять.
– Вспомни, войди в свою память, – вновь слышу внутренний голос.
– Лужа! – резко воскликнул. – Нет лужи, и дом упал на колени, – врос в землю более чем на метр.
Голос промолчал, чем-то неудовлетворённый. Вероятно, я не понял его намёк.
Окинув прощальным взглядом кусочек моей юности, неспешно пошёл к перпендикулярной улице – Промышленной, вяло текущей в нескольких шагах от дома, где некогда жил с родителями. Прошёл по её узкому пыльному грунтовому полотну на улицу Чехова, которая тотчас «уничтожила» меня своей обезличенностью, – полной потерей былых черт, – частных домов и бараков, из которых по праздничным дням в моей юности несся хор нестройных голосов, – пелись «пьяные» песни и кружила по улице звонкая перебранка соседок.
– Не греет? – вновь услышал внутренний голос.
– Тревожит! – ответил.
– Что именно? – спросил он.
– Мы теряем свои корни. Застраивая города, стираем своё прошлое. Почему бы не оставить на старых улицах хотя бы крупицу прошлого? Почему непременно нужно всё снести и закатать в асфальт свою историю?
– Оглянись, может быть, что-нибудь ещё живо.
– Надо же, – удивился, увидев на противоположном конце улицы крепко стоящий деревянный дом. – Как это он избежал участи своих собратьев? Интересно, обитаем ли он?
– Пойди, и узнай, – посоветовал голос.
Я пошёл к единственному сохранившемуся на всей улице Чехова бревенчатому дому, вставшему на землю ещё в 19 веке и крепко стоящему ныне.
Отворив калитку, вошёл во двор, прошёл боковой стеной дома к его входной двери, постучал в неё. На мой стук услышал краткое:
– Войдите!
Отворил дверь и вошёл через узкие сени в прихожую с русской печью.
– Здравствуйте! – проговорил, увидев женщину и мужчину примерно моих лет, сидевших за столом и что-то мастеривших.
– Здравствуйте, – ответили они, с настороженным вниманием рассматривая меня.
– Извините, возможно, я потревожил вас, но когда-то, если быть точным, – ровно 52 года назад я жил на улице Луговой и дружил со многими ребятами из соседних улиц. Скажите, а вы давно здесь живёте? – поинтересовался я.
– С самого рождения, – ответил мужчина.
Представились.
– Виктор! Вот так встреча! – радостно воскликнул Алексей. – Помню, помню тебя! Как же не помнить такого носатого. Ты у нас такой единственный был.
