102. «Во всем виновата только я!»
11 апреля 2022 года, понедельник, день
Валентин Степанович уже был на кладбище, когда туда пришла Алина. Она увидела его издалека, сидящего на скамейке, и поняла, что он уже нашел могилу ее матери.
– Простите, я немного опоздала, – сказала она, подходя. В руках она держала четное количество гвоздик. – Вы давно здесь?
– Не больше пяти минут, не волнуйся.
Мужчина явно соврал, но Алина не стала этого уточнять.
Он с тяжелым стоном привстал, опираясь на костыль, и девушка осторожно обняла его, чтобы не причинить ему лишний дискомфорт.
– Как вы себя чувствуете? – спросила она.
– Будто меня переехал грузовик, но до свадьбы заживет.
– А вы оптимист! – улыбнулась Алина.
Валентин Степанович снова сел на скамейку, не выпуская костыль из рук. На лице его давно зажили синяки, но вот тело, видимо, все еще болело при малейшем движении.
Алина аккуратно положила гвоздики у надгробия, где уже пестрел большой букет роз, принесенный соседом.
– С днем рождения, мам! – обратилась Алина к фотографии на мраморе. Она погладила ее, смахнув налипшую пыль, затем села рядом с Валентином Степановичем.
Неожиданно для нее он достал из кармана пиджака флягу и два пластиковых стаканчика.
– А вы, я вижу, подготовились! – удивилась Алина.
– Ну, а как иначе? Без этого ведь никак.
Он разлил спиртное по стаканчикам, и они с девушкой молча выпили, после чего уставились на надгробие и фото приятной на вид женщины.
Через некоторое время Алина нарушила скорбное молчание.
– Неужели такое вообще справедливо, – грустно вздохнула она, – что вот вчера человек был, жил, любил, дружил, улыбался, а сегодня – бац! – и его уже нет? Даже не верится до сих пор, если честно.
– Бывает и хуже, – ответил на это сосед, роясь в своих воспоминаниях. – Вот только что был человек, а секунду спустя от него лишь разорванная и окровавленная одежда на волнах качается.
– Ну, мне сложно такое представить, я ведь девушка не военная. – Алина снова обратила внимание на свежий букет роз и решила сменить тему, пока отставной офицер не начал утопать в собственных мысленных кошмарах. – Это ваши цветы? Вы принесли?
– Да.
– Зачем тратились? Могли бы просто…
– Захотелось. Неловко было приходить с пустыми руками.
– Они ведь совершенно не могильные.
– В каком смысле? – Валентин Степанович разлил по второму разу.
– Обычно такие букеты дарят живым. Скажем, на какое-то празднество.
– Так ведь сегодня день ее рождения, а не смерти, верно?
– Хм, верно! – вынуждена была согласиться Алина, и они с соседом снова выпили.
Затем она присмотрелась к его букету более внимательно. Тот и вправду казался ей слишком пышным, пестрым, радостным, совершенно не похожим на те, что обычно прикладывают к холодному мрамору. Цветки роз широко распустились навстречу миру, каждый листочек стремился ввысь, мягкий ветерок нежно трепал тонкую красочную пленку, а розовые ленточки в золотую полоску под бутонами…
Стоп! – Мысли Алины будто парализовались.
– Подождите! – воскликнула она. – Эти ленточки в букете…
– А что с ними?
– Я видела их раньше… и много раз… – Алина не могла найти слов от волнения. – Они… они всегда были в… Но я не понимаю! – Затем ее осенило, и она уставилась на соседа: – Валентин Степаныч! А теперь ответьте мне честно и откровенно, это вы приносили все те букеты, которые я находила у двери нашей квартиры?
Он глубоко и безнадежно вздохнул.
– Да, это был я. И, честно говоря, думал, что вы уже давно об этом догадались, но стеснялись спрашивать.
– Я могла подумать на кого угодно, но только не на вас!
– Почему же?
– Ну, не знаю. Улики всегда указывали на других.
– Улики? – улыбнулся он. – Ты проводила расследование?
– Я имела в виду, что всегда думала на тех… в общем, это уже неважно. Но… но вы ведь сами обозвали его… вернее, выходит, обозвали себя «романтиком хреновым», когда помогали мне с дверью. Вы помните?
