Четвертая четверть.
Можно, конечно, все валить на Первое апреля… Но, начавшаяся в этот развеселый день, последняя четверть учебного года показалась нам, ученикам восьмого «А», просто фантасмагоричной (именно этим словом описал все в дальнейшем произошедшее знайка Груздев).
Во-первых, у нас появился новый учитель истории и обществознания.
Блаженный.
Фамилия у Василия Ивановича была такая смешная – Блаженный.
Елену Сергеевну, которая изводила нас зубрежкой и бессмысленным переписыванием страниц из учебника в тетради, уволили за очередное рукоприкладство еще до Нового года, и новый историк, на ее фоне, по прошествии неисторичной четверти, показался нам просто идеальным: он был исключительно вежлив с нами, нетребователен к тетрадям и совсем не ставил двоек, объясняя это тем, что знание истории полезно в принципе, но вот оценивание этого знания – бессмысленная затея, ибо история – не постоянна, многие даты и цифры – гипотетичны, а зачастую – банально фальсифицированы, да и вообще – сама «историческая наука» периодически переписывается и подстраивается под требования времени! Плюс к этому он был олицетворением (по словам девочек) древнегреческих аполлонов. Статный красавец, пышущий здоровьем и задором. Короче, он сам по себе был классный, а его еще и поставили к нам классным! Блаженство!
Но еще более поразительным и неправдоподобным показался всем перевод в наш класс двух странных учеников. Мальчика и девочку.
Сказать «странных» – это ничего не сказать, но, собственно, поэтому я и решил рассказать вам эту историю.
Первой учитель добродушно представил девочку:
– Родина Люба. Попала с родителями в аварию, очень долго восстанавливалась и вообще… Пропустила много школы и, несмотря на то, что старше вас на год, ей придется начинать все сначала. В нашем классе. Прошу ей во всем помогать и вообще…
Родина представляла собой невзрачное несуразное создание с задорными хвостиками русых волос и веснушками, рассыпавшимися по улыбающемуся лицу.
Следом за Любой Василий Иванович представил и мальчика, крепко сбитого подростка с серьезным взглядом и харизмой лидера:
– А это – РодИна Мирек, с ударениями на буквах «И», – улыбнулся учитель. – Он с родителями приехал из другого города, и вообще… Ну, сами все, что надо, узнаете, а этот год, а может и вообще, они доучатся с нами. Для адаптации новичков я попрошу освободить им первую парту. А также – любить их и жаловать!
– И вообще… – добавил за Блаженного штатный юморист Шустов и класс вразнобой прыснул добродушным смешком…
***
В апреле город поглотила долгожданная весна и заполнила все пространство таким ярким светом и таким дурманящим ароматом свежести, какие бывают только в период пробуждения природы от зимней спячки. Головы от необъяснимого счастья (или химических последствий наступления весны) кружились у всех, и учебой не горел никто. Ни ученики, ни их горемычные мучителя.
Зина и Нина, молоденькие училки начальных классов, не стесняясь, демонстрировали свои разноплановые достоинства перед Блаженным, невзирая на то, что их кабинеты находились в противоположном крыле здания.
Старшеклассницы тоже резко взялись за перегрызание гранита истории, видимо инстинктивно, но без шансов на взаимность, повинуясь весеннему гормональному пробуждению.
Школа кишела страстями в пучине броуновского движения страждущих обрести и передать знания, накопленные предшествующими поколениями.
Среди всего этого вселенского школьного хаоса неколебимым утесом стойко держался наш историк.
Василий Иванович со спокойствием удава наблюдал за брачными играми самочек, безжалостно подогревая страсти то уместными комплиментами, то смелыми шутками, то голливудской улыбкой. Одна только его сентенция про вред морали, мимоходом озвученная Зине и Нине и случайно услышанная нашей Тяжловой дорогого стоила: «В самом начале библии становится очевидным, что все беды человечества произошли от познания стыда. Соответственно, бесстыдство – основа спасения человечества!», подмигнул обалдевшим девушкам Шалящий аполлон и пошел готовиться к уроку…
А на уроке бегло просмотрев наши потрепанные тетради, он ухмыльнулся и, заявив что «историю пишут победители», предложил вместо нудной зубрежки, для получения итоговой пятерки за год и по истории, и по обществу (независимо от предыдущих оценок!), всем написать рефераты на тему: «А что, если дело было так?», в которых описать свое видение любого исторического события. Мы с радостью приняли это предложение, ибо рефераты по-всякому лучше, чем тупая зубрежка.
С этого-то все и началось…
***
На переменах школьникам не до общения. Нужно успеть отметиться в гаджетах: в играх, сетях.
Но после уроков добрая половина класса стянулась к лавочкам школьного стадиона (злая убежала готовить реферат), чтоб поближе познакомиться с новиками, которым объяснили, что эта процедура нужна для их же пользы. Да, собственно, они и не возражали, и пришли к месту встречи вместе со всеми.
Начали с Мирека.
– Откуда ты такой взялся? – с наигранной суровостью принялся за расспросы неугомонный Шустов.
– Я приехал с отцом из Москвы. Он сюда по своим делам месяца на три-четыре. А я с ним напросился.
– Сына на пару месяцев пристроить в школу другом городе? Это кто у нас папа? – Тяжлову всегда в первую очередь интересовало материальное положение пострадавших (так называли всех новеньких, попадавших в наш «А»).
– Папа – начинающий бизнесмен. Недавно вышел в отставку с военной службы и занялся бизнесом.
– Генерал, надеюсь? – внес свою лепту серьезный Лунев.
– А, что… Пожалуй, что генерал! Он секретный военный. Ни званий, ни орденов. Говорит – сослуживец Самого! Ну, вы понимаете – боец невидимого фронта…
– Не очень… – сделала умное лицо красавица Киреева. Но тут же добродушно улыбнулась – А почему – Мирек? Мирослав?
– Нет. Любомир. Так что можно и Люба, я не обижаюсь, но Мирек привычнее. РодИна – чешская фамилия, – спокойно ответил Мирек. – В переводе значит – «семья». Я – чех.
– Будь здоров. (Шустов)
– И папа мой чех. (Будь здоров). И все мои предки по мужской линии. Мой пра-пра-прадед был в числе военнослужащих чехословацкого корпуса, которые помогали поддерживать порядок в России во время вашей гражданской войны. Здесь, в Сызрани, он встретил свою любовь, но до рождения сына не дожил. Погиб. Но с тех пор ведет отсчет российская ветка нашей родИны. И мы с папой решили в свободное время поискать могилу прапрапрадеда…
– Сдалась она вам… – Нахмурился Шустов, – тут к деду на известно где могилу за всю жизнь раз с батей съездили за пять километров. А вы – черт те куда поперлись искать черт те че.
– Русским этого не понять… У вас нет корней. Вы – потомки кочевников. Сегодня – здесь. Завтра – там. Для вас воля – превыше всего… А для нас – покой. Предков – в том числе.
