Любой муравейник, несмотря на внешнюю неказистость конструкции, одно из совершеннейших инженерных сооружений. Человеческие постройки пока и близко не подошли к подобному уровню. Наши дома принудительно отапливаются, вентилируются, вода, газ, электричество доставляются с помощью громоздкой инфраструктуры, с ее же помощью удаляются отходы. Безмозглые насекомые прекрасно обходятся без всего этого, поддерживая в своем жилище постоянный, удобный для них микроклимат, и не озадачиваются экологическими проблемами.
С другой стороны, хоть человечество и не умеет создавать подобные архитектурные чудеса, уничтожать их оно способно с превеликой легкостью. Можно ногами растоптать конус и вылить в потревоженный рой ведро кипятка. Можно вместо кипятка применить бензин и спички. Можно кислоту. Можно использовать армейский огнемет. Можно подорвать муравейник тротилом. Можно использовать артиллерию. Атомная бомба гарантированно уничтожит все муравейники на приличной площади. При взрыве термоядерной бомбы эта площадь окажется гораздо больше. А если на поверхности планеты равномерно распределить термоядерные заряды и одновременно их подорвать, то вся биосфера может погибнуть, а вместе с ней погибнут и все муравейники.
За последний час Макс перебрал множество жестоких способов уничтожения муравьев, что неудивительно – о чем еще мечтать, лежа в муравейнике. Честно говоря, мечтать об этом ему уже порядком надоело – хотелось просто безумно заорать и не закрывать рот, пока не лопнут голосовые связки. Рыжие насекомые неодобрительно отнеслись к повреждению их архитектурного чуда и все свое недовольство вымещали на связанном землянине. Сотни маленьких мучителей бегали по его телу, не забывая пробовать кожу на вкус. Некоторых зазевавшихся пленник давил губами, на большее не решался – попытки пошевелиться приводили к резкому увеличению уровня раздражения шестилапых гадов.
Больше всего мечталось о побеге, но как тут сбежишь, если вокруг слоняется с десяток мордоворотов. Обиднее всего, что Макс не понимал, за что, собственно, его пытают. С той самой минуты, как он глупо попался в лапы этим всадникам, его ни о чем не спрашивали. Молча притащили на эту полянку, сорвали одежду, связали, бросили в муравейник и будто забыли про его существование. Мозг, очевидно отравленный муравьиной кислотой, стали одолевать параноидальные мысли – уж не попал ли он в лапы к адептам секты муравьепоклонников? Может, его в жертву приносят таким неприятным способом?
Макса послали в эту экспедицию не зря – в его охотничьем отряде было несколько вольных кшаргов. От скуки он немного освоил их язык, так что худо-бедно мог понимать восточное наречие. Но зря он напрягал уши – палачи не говорили ничего интересного. Не обращая на пленника ни малейшего внимания, они занимались своими делами. Трое, расположившись под сенью дуба, апатично, без тени азарта играли в кости. Макс по обрывкам фраз понял, что играют они на интерес, а не на деньги, очевидно, этим и объяснялось отсутствие азарта. Рядом с ними, прислонившись к стволу дерева, чернобородый головорез с габаритами шкафа, со зловещим видом что-то вырезал из обрезка тростника… не исключено, что орудие пыток. Еще парочка хлопотала у котла, подвешенного над костерком. Вид у них был тоже не оптимистический, а ароматы, приносимые ветерком, доказывали, что в котле готовятся далеко не деликатесы. По другую сторону от игроков в теньке спали еще четверо – прямо на траве, лишь один не поленился вместо подушки использовать седло. Везет им – спят с храпом, и муравьи им не мешают… наверное, все собрались здесь – терзать Макса.
Судя по всему, вокруг этого скромного лагеря несут дозорную службу еще трое, именно им и попался Макс. Хотя не исключено, что их гораздо больше, просто он успел увидеть лишь троих, пока его не оглушили древком копья. Надо сказать, обращаться с копьями эти ребята умели, да и в этом жиденьком лесу у землянина шансов сбежать не было. Эх… будь это в пойменных дебрях у Фреоны… побегали бы они за охотником, ломая лошадиные ноги и путаясь в кустах. Да еще и стрелы получая. Не повезло…
Эстет, почивающий на лошадином седле, соизволил встать и, блаженно потянувшись, громоподобно выпустил газы. Этот звук заставил Макса приоткрыть глаза, покоситься в его сторону, тут же зажмуриться, спасая роговицу от муравьев. Следующие действия проснувшегося косвенно указали на его не последнюю роль в отряде. Закончив процедуру потягивания и порчи воздуха, он рыкнул:
– Дармоеды, что за дерьмо вы там варганите? Запах похуже чем от вас!
– Сир, это похлебка из лесных трав и немного конины. Конь сдох еще в новолуние, соли у нас нет, а в крапиве мясо немного заветрелось.
– Заветрелось?! Да его черви уже брезгуют! Да и при жизни конь был не сказать чтобы очень… А это что за ублюдок тут муравьев кормит?!
– Сир, его поймал Гурк в лесу. Он крался к нашему лагерю. У него были лук и меч. Думаем, это кшарг. Положили его покормить рыжих, пока вы почиваете. Мы думали, вы захотите с ним поговорить, и к тому времени, как соизволите пробудиться, он станет поразговорчивее.
– Сейчас проверим.
Пинок сапогом в бок заставил Макса открыть глаза. Над ним застыл рыжебородый предводитель мучителей. Насмешливо оглядев пленника, он спросил:
– Ты кто такой?
Макс, тщательно подбирая слова, спокойно ответил:
– Я бы ответил, да муравьи в рот поналезут.
– Сир, может, ему зубы выбить, чтобы не умничал? – донеслось от костра неприятное предложение.
– Пока что не надо, он дело говорит. Вытащите его к дубу, но не развязывайте. Я к ручью схожу пока.
Кашевары выполнили приказ предводителя, бросили пленника рядом с игроками. К сожалению, очистить его тело от муравьев они поленились, но тут уже не муравейник, тут можно и шевелиться, чем Макс и занялся, пытаясь стряхнуть или передавить насекомых. Эх, еще бы руки развязали, вообще блеск был бы – ну как же хочется расчесать себя до крови! И потом сжечь парочку муравейников напалмом… желательно вместе со всем местным сбродом.
Между тем предводитель местного сброда вернулся быстро. Заглянув по пути в котел, он рутинно выбранил кашеваров и, присев на то же седло, обратился к землянину:
– А теперь отвечай, пока зубы целые.
– Меня зовут Макс.
– А меня никогда не зовут – я сам прихожу! Чей ты, Макс?
– Да вроде ничей, свой я по жизни.
– Своя у тебя пыль на ногах да мозоли… Ну раз ничей, ты-то мне и нужен. Много вас, кшаргов, здесь?
Макс знал, что кшарги в местной юриспруденции считаются не людьми, а бесхозным имуществом, по неуважению сбежавшим от хозяина. Не исключено, что он попал в лапы местных «органов правопорядка», а они на расправу круты. И доказать, что ты не верблюд, так же сложно, как доказать московской милиции, что ты местный и паспорт забыл дома, а похож на кавказца, потому что у мамы был сосед армянин. Но молчать тоже не стоит.
