1.
Я играл на пианино в баре Расти четвертый месяц.
Рима Маршал появилась в один отвратительный вечер, когда дождь непрерывно барабанил по жестяной крыше, а вдалеке грохотали раскаты грома.
В баре было всего лишь два посетителя, изрядно подвыпивших. Расти стоял за стойкой, бесцельно протирая до блеска стаканы. Сэм, негр-официант, читал газетные приложения о скачках в кабине напротив него. А я сидел за пианино, играл ноктюрн Шопена. Дверь была сзади меня, поэтому я не мог ни видеть, ни слышать, как она вошла.
Позже Расти сказал мне, что это было где-то без двадцати девять, в самый проливной дождь. Промокшая до нитки, она села в одну из кабин справа и чуть-чуть сзади меня.
Расти не нравилось, когда в его баре появлялись одинокие женщины. Обычно он их выпроваживал, но в этот раз он оставил ее: бар был фактически пуст, а на улице дождь лил, как из ведра.
Она заказала кока-колу, закурила и, облокотившись на стол, стала вяло наблюдать за двумя пьяными посетителями бара.
Минут через десять внезапно с грохотом открылась дверь, и на пороге появился мужчина. Он решительно вошел, сделал четыре шага так, как будто под ногами его был не пол, а палуба корабля во время качки, и сразу же остановился.
Именно в этот момент Рима начала истошно кричать, и я, резко обернувшись, увидел ее и мужчину.
Я всегда буду помнить, какой она мне представилась с первого взгляда. Ей было лет 18. Волосы цвета отполированного до блеска серебра, а глаза, как голубой кобальт, большие и широко открытые. На ней был ярко-красный тонкий свитер, плотно облегавший грудь, и черные, туго обтягивающие бедра брюки. Одежда изрядно обшарпана, и весь вид ее говорил о нелегкой жизни. Рядом на стуле лежал плащ из синтетики, доживающий последние дни, с дыркой на рукаве.
Она могла бы выглядеть хорошенькой, какими бывают девушки ее возраста, стучащие каблучками по асфальту многочисленных тротуаров Голливуда в погоне за случайной работой в каком-нибудь фильме. Но в эту минуту. Ужас сделал ее лицо безобразным, отталкивающим. Широко открытый рот, исторгающий безостановочный крик, имел вид отвратительной дыры. Она, как животное, пытающееся скрыться в норе, прижималась к стене и так же, как животное, царапала ее ногтями в тщетной попытке панического бегства.
Облик вошедшего мужчины словно возник из какого-то жуткого сновидения. Лет двадцати четырех, маленький, хорошо сложенный. Лицо с тонкими резко обозначенными чертами имело тот грязно-белый цвет, каким бывает остывшее баранье сало. Длинные мокрые черные волосы были словно прилеплены к черепу свисающими прядями. Но именно его глаза, вызывали впечатление чего-то кошмарного. Огромные, почти во всю радужку, зрачки – в какое-то мгновение мне показалось, что он слепой, но это было не так. Он смотрел на вопящую девушку с таким выражением, что мне стало страшно.
На нем был потертый костюм голубого цвета, грязная рубашка и черный галстук, напоминающий шнурок от ботинка. Все это насквозь промокло, с манжет брюк стекала вода, образуя на полу маленькие лужицы.
Три или четыре секунды он стоял как вкопанный. Затем из его тонких зловещих губ вырвался резкий свистящий звук.
Расти, двое пьяниц и я уставились на него. Его правая рука скользнула в задний карман брюк, и в ней блеснуло лезвие финки, длинное и хорошо отточенное. Направив ее острие в сторону визжащей девчонки, он стал двигаться вперед, как паук; быстро и немного боком, а свистящий звук становился все громче.
– Эй, ты! – рявкнул Расти. – Брось-ка!
Сам он предусмотрительно оставался там, где стоял, – за стойкой бара. Не двигались и двое пьяниц. Они сидели на высоких стульях, какие можно встретить только в баре, и с отвисшими челюстями следили за происходящим.
Лицо Сэма мгновенно посерело от страха, он соскользнул под стол и исчез из виду.
Остался только я.
Дурак с ножом, да еще в припадке ярости, представляет весьма реальную опасность для всякого, кто попытается ему помешать. Но я не мог сидеть и спокойно наблюдать, как он пришьет девчонку, а по всему было видно, что именно это он и собирается сделать.
Я отбросил стул и кинулся к нему.
Рима прекратила вопить и пихнула стол поперек входа в ее кабину. Вцепившись в него, она смотрела остекленевшими от ужаса глазами на быстро приближающегося к ней мужчину.
Все это произошло в течение каких-то пяти секунд.
Я настиг его в тот момент, когда он был уже у кабины. Казалось, что он совсем меня не видит, настолько полной была его сосредоточенность на девушке.
