Николай Листопадов - Что-то есть… Рассказы и очерки

Что-то есть… Рассказы и очерки
Название: Что-то есть… Рассказы и очерки
Автор:
Жанр: Современная русская литература
Серии: Нет данных
ISBN: Нет данных
Год: Не установлен
О чем книга "Что-то есть… Рассказы и очерки"

Вниманию читателей предлагается сборник автобиографических рассказов, очерков и эссе, проникнутых любовью автора к своей малой родине – затерянному в песках донскому хутору и его обитателям. На страницах книги оживают картины давней хуторской жизни, протягивается связующая нить к большому миру, к современности. Традиционный крестьянский уклад стал Атлантидой, градом Китежем; он поглощён волнами времени, но автор уверен, что его ценности – вера, справедливость, доброта, трудолюбие – подпитывают нас и сегодня.

Бесплатно читать онлайн Что-то есть… Рассказы и очерки


Моим землякам – с благодарностью


Живи, моя хутор

Целую вечность не был я на своей малой родине. Всё дела, недосуг, да и судьба занесла меня очень уж далеко от родных мест. Но где-то в глубине души всегда помнишь о том, что есть на Дону, в сельском Серафимовичском районе Волгоградской области, маленький хуторок Подпешенский. Уменьшительно его называют Подпешенка и даже Подпешка. Почему Подпешенский? А потому, что находится он «под песками». Рядом расположен Арчединско-Донской песчаный массив. Кругом песчаные барханы, поросшие красноталом, и ковыльная степь с небольшими озёрами-лиманами. От Подпешенского до Дона – рукой подать, какая- нибудь пара километров через лесную и луговую пойму, усеянную живописными озёрами, музгами да протоками. Сам хутор Подпешенский льнёт к одноимённому озеру, на противоположной стороне которого неприступной стеной стоят мощные дубы.

Подпешенский – старинный казачий хутор. Когда-то тут была даже церковь, Петропавловская. Эти места славились своими садами, виноградниками, бахчами и огородами. Занимались местные казаки и пчеловодством. К Подпешенскому примыкают ещё два хутора, образуя с ним как бы одно целое – Ластушинский и Орловский. Первый получил своё имя от ласточек, по-казачьи «ластушек», а второй, понятно, от орлов. Птиц здесь действительно много. Помимо ласточек и орлов водятся коршуны, удоды, сороки, ястребы, сизоворонки, горлинки. Был и ещё один хутор – Запертовский, но он исчез с лица земли ещё в шестидесятые годы. Да и другие хутора порастеряли своих обитателей. С грустью узнал, что в Орловском сейчас вообще никого не осталось, а в Подпешенском и Ластушинском насчитывается человек по десять-пятнадцать. И с каждым годом жителей становится всё меньше и меньше.

Во время же моего детства, а я родился в Подпешенском в 1956 году, проживало тут несколько сотен. Жизнь кипела, причём жизнь во многом традиционная, шедшая в русле векового казачьего, крестьянского уклада. Церкви уже не было, но о Боге люди не забывали, главные христианские праздники отмечались с душой. Особенно памятно хуторское Рождество. Ранним рождественским утром, ещё до света, мы, детвора, по хрустящему, искрящемуся под звёздами снегу направлялись славить Христа. Практически все хуторские дети были крещёнными в Воскресенской церкви райцентра, городка Серафимовича, бывшей окружной станицы Области Войска Донского Усть-Медведицкой.

В хатах вовсю топились печи. Хозяйки пекли блины и пироги. На столах высились горки конфет, покупных пряников и печенья, а у тех, кто пощедрее, были припасены пяти- и десятикопеечные монеты. Всё это предназначалось для христославщиков, то есть для нас. Мы ватагой заходили в хату и сразу же начинали петь рождественский тропарь. Не все слова произносились верно, ведь учили-то мы тропарь на слух, со слов бабушек. Но какие это были волнующие слова:

«Рождество Твое, Христе Боже наш, возсия свет разума, в нем бо звездам служащий звездою учахуся. Тебе кланятися, Солнцу правды, и Тебе ведети с высоты Востока. Господи, слава Тебе! Дева днесь Пресущественнаго раждает, и земля вертеп неприступному приносит; ангели с пастырьми славословят, волсви же со звездою путешествуют; нас бо ради родися Отроча младо, превечный Бог».

Младенец Христос казался нам близким, своим. Ведь родился-то он в яслях, может быть, таких же, как у нашей кормилицы Жданки, мирно жующей сено, или у бодливых коз и тихих овец.

Хозяйка оделяла нас сладостями и монетка ми, которые мы складывали в предусмотрительно захваченные из дома сумки. В красном углу по блёскивали оклады на старинных иконах. Лицо крестящейся хозяйки освещалось отблеском огня из печки. У порога стояли маленькие христославщики в валенках и стареньких пальтишках, а то и в фуфайках. Столько в этой картине было умиления. Но было и озорство. Иногда нам доставались не конфеты, а блины. Так мы, выйдя из хаты, вешали их на плетень. Да, дома были обнесены не заборами, а плетнями, а на них в тёплое время года висели всевозможные глиняные горшки: для молока, для щей, для засолки. Нехорошо мы, конечно, поступали с пожертвованными нам блинами. С другой стороны, греха большого в этом не было – стряпню расклёвывали оголодавшие зимой птички.

Особенно я любил славить Христа у старой Федоры Щедровой, хозяйки старинного казачьего куреня близ озера. В этом доме я, кстати, и родился – мои родители стояли у одинокой казачки на квартире. Бабка Федора, оправдывая свою фамилию, очень щедро одаривала христославщиков.

Поблагодарив щедрую Федору Щедрову, мы по метелице шли в следующий дом. Снова пели рождественский тропарь, а то и читали соответствующие стишки, иногда, прямо скажем, довольно нахальные, что-то вроде: «Я маленький мальчик. Сел на стаканчик. Стаканчик хруп, подавай, бабка, рупь». Ну, такое себе позволяли самые маленькие, а христославщикам постарше полагалось знать рождественский тропарь наизусть. Обойдёшь десяток-другой домов – и сумка полна сладостями. Впрочем, запоминался не вкус конфет, а неповторимая атмосфера праздника, которая складывалась из песнопений, морозного утра, снежной круговерти, тепла изб, доброты людей. Хочу обратить внимание, было это не в девятнадцатом веке, а во второй половине века двадцатого.

Подумать только, тогда, в начале 60-х, люди жили ещё без телевизоров. Но скучно им не было даже долгими зимними вечерами. Управившись по хозяйству и повечеряв, хуторяне отправлялись на посиделки к соседям. Побеседовать, перекинуться в безобидного дурака. Но это было не праздное сидение. Женщины пряли на старинных прялках, вязали шерстяные или пуховые носки либо варежки, а то и платки. Мужчины подшивали дратвой – толстой просмолённой ниткой – прохудившиеся валенки, вязали рыболовные снасти. Под ногами шныряли козлята, пытался встать на неокрепшие ножки недавно появившийся на свет телёнок. Детишки играли в нехитрые игры, лакомились испечённой в печке невероятно вкусной картошкой, а главное, прислушивались к неспешным разговорам взрослых, казавшимся такими интересными. Что удивительно по нынешним временам – на посиделках вообще не пили спиртное. За изукрашенным морозными узорами окном холодно, вьюжно, а в хате тепло и уютно. Хотелось, чтобы зимний вечер длился бесконечно.

Впрочем, дневная жизнь на хуторе для нас, детей, не менее интересна, чем вечерняя. Можно кататься на лыжах и коньках или же, что лучше всего, на санках-салазках. Особенно любили мы съезжать с крутого озёрного берега прямо на лёд. Но была на озере большая полынья, и иногда мы залетали в неё. Сушиться бежали не домой – там нас ждала взбучка от матери: не смей больше кататься с горки! Обсушивались мы у какой-нибудь сердобольной старушки. Таких на хуторе было большинство. Заохает старая, скажет: «Сымай скорее валенки и карпетки, полезай на печь». Какая же это благодать – стащить с себя мокрые валенки и шерстяные носки-карпетки и отогреваться на тёплой печке, чувствуя себя как у Христа за пазухой. И весь мир кажется тебе тёплым и уютным. И не страшит взбучка от матери. Она ведь всё равно узнает о твоих проделках.


С этой книгой читают
Опираясь на исследования в области психологии, нейрофизиологии, на религиозно-философские теории и практики, автор книги анализирует свой двадцатипятилетний стаж курения в надежде отыскать легкий способ избавиться от вредной привычки. В результате на свет появляется методика постепенного отказа от курения, которая помогает ей освободиться из табачного плена. Книга содержит много полезных советов для желающих бросить курить и сопровождается юморис
Bul kіtap Aqshalova Lıdııa Qajıbaıqyzy arnalady. Bіz senі jaqsy kóremіz jáne este saqtaımyz. Kіtapta menіń óleńderіm, estelіkter men oılar jınaqtalǵan.…Данная книга посвящается Акшаловой Лидии Кажибайкызы. Мы тебя любим и помним. В книге собраны мои стихи, мысли и воспоминания…
Эта первая из серии книга про путешествие маленькой девочки и её котёнка в сказочных мирах, что дарят нам ночные сновидения. Надеюсь, в дальнейшем выйдет ещё несколько серий этой истории.
«Ты звезда, которая светит только лишь для меня…Солнце, которое дарит своё тепло одному лишь мне…Мечта, ради которой я готов пойти на всё…Музыка, которая постоянно звучит в моей голове…Если ты исчезнешь, вместе с тобой исчезну и я…»
Данна книга должна давать сил тем кто борется надеется и всегда идет до конца.
Завораживающий литературный дебют о поисках истинной близости и любви – как человеческой, так и вселенской. Действие романа охватывает едва ли не всю Южную Азию, от Андаманских островов до гималайских заснеженных пиков. История следует за ученым, изучающим деревья, за его женой, общающейся с призраками, за революционером-романтиком, за благородным контрабандистом, за геологом, работающим на леднике, за восьмидесятилетними любовниками, за матерью,
Книга "Тайны человеческой природы, ожившие в стихах. Книга сто двадцать третья", посвящённая внутреннему миру человека и красоте природы, рассчитана на широкий круг любителей поэзии
Волшебный мир чудесен, когда ты сам придумаешь историю, но ещё чуднее, когда ты открываешь занавесу чудесных миров и вселенных других людей. Однажды один обычный мальчик попал в волшебный город. Он узнал что он волшебник и начался учится невообразимой магией стихий. Если не хотите верить, то не надо, но если ты хочешь узнать, то магия в этом мире существует, но как говорится не каждый может её увидеть.