На улице было тепло и солнечно, но лужи, оставленные вчера майским дождём, всё ещё лежали, ловя и отражая силуэты проходящих мимо людей.
Зигмунд не спеша шёл по улице Семи Птиц, насвистывая какую-то старую, всеми забытую мелодию. В правой руке он держал коричневую в зелёную полоску сумку, в которой лежало чучело жирного рыжего кота, завёрнутое в несколько слоёв газетной бумаги. Зигмунд был чучельником. Изготовлением чучел он зарабатывал себе на жизнь вот уже двадцать лет, и за все эти двадцать лет ему ни разу не приходило в голову сменить профессию. Зарабатывал он не слишком много, но достаточно для того, чтобы жить, не умирая с голоду. C каждого оплаченного изделия он всегда откладывал немного денег в чёрную деревянную шкатулку, стоявшую у него под кроватью. Это были деньги на незапланированные развлечения, как он их сам называл. Так что, если не возникало никаких непредвиденных расходов, он смело доставал из-под кровати чёрную шкатулку и без всяких раздумий тратил деньги на поход в какое-нибудь захудалое кафе (где он обычно засиживался до утра), на новую книгу (которую он, может быть, даже и никогда не прочтёт), на визит к проститутке или же просто покупал какие-то понравившиеся ему безделицы. За всю жизнь Зигмунд так ни разу и не усомнился в том, что деньги были потрачены не на то, на что следовало бы.
Однако он знал, что кот, который лежал в его сумке, не принесёт ему ни гроша. Это был кот его единственного друга доктора Альфреда Адлера. Около месяца назад Альфред, как всегда, выпустил своего рыжего любимца на вечернюю прогулку. А утром следующего дня нашел его лежащим в ста метрах от своего дома мёртвым. У кота был вырван весь правый бок, вместе с кишками. Кот жил у Альфреда вот уже одиннадцатый год, и тот захотел оставить его у себя теперь уже в виде чучела. Зигмунд согласился выполнить просьбу своего друга и увековечить его питомца. Но, увидев, что у кота не хватает половины брюха, засомневался в успехе данной затеи. Позже ему пришлось вшивать искусственный кусок меха в чучело. Зигмунд восемь раз перекрашивал шерсть, прежде чем наконец-то нашёл подходящий оттенок. Чучело было готово через две с половиной недели. Но Зигмунд специально тянул время до дня рождения Альфреда. И вот в день тридцатипятилетия друга он положил кота в сумку и шёл вручать подарок.
Зигмунд посмотрел на часы, висевшие на противоположном доме. Своих у него никогда не было, и он поклялся самому себе в том, что уже никогда не будет. От вида ускользающего времени портится настроение и работа не удаётся, считал Зигмунд. Но, так или иначе, иногда ему всё же приходилось считаться с работой механических счётчиков вечности.
На часах было без пяти минут три. А встреча была назначена на половину четвёртого в кафе за углом. Зигмунд решил немного прогуляться и свернул в переулок.
У дома номер 46в он присел на старую покосившуюся лавочку с намерением выкурить сигаретку. У противоположного дома стояло несколько старух, живо беседующих о чём-то. Заметив Зигмунда, они принялись шептаться, показывая на него пальцами.
«Ох уж эти старухи», – подумал Зигмунд.
Он достал из кармана пачку сигарет и обнаружил, что у него нет спичек. Зигмунд дважды обыскал каждый карман, но спичек так и не нашёл. Осмотревшись, он увидел неподалёку молодого человека, стоявшего напротив входа в дом. На нём был длинный серый плащ, стянутый на талии черным поясом. В одной руке он держал шикарный букет каких-то красивых, но неизвестных Зигмунду цветов, в другой тлела сигарета. Парень нервно курил, судорожно выдыхая дым прямо в сторону своего букета, и неотрывно смотрел в одно из окон на втором этаже.
Зигмунд подошёл к нему.
– Не угостите огнём? – дружески улыбнулся Зигмунд незнакомцу.
Тот вздрогнул, будто испугавшись звука его голоса, резко повернулся и, схватив Зигмунда за локоть, быстро-быстро заговорил дрожащим от волнения голосом.
– Слава богу! Наконец-то вы пришли! Я так давно жду вас здесь.
Зигмунд удивленно поднял бровь.
– Ждёте меня?
– Да, да, вас. Именно вас, – нервно мотая головой, говорил незнакомец.
– Но разве мы знакомы? Или, быть может, вы меня знаете?
– Нет, нет, – замотал головой странный парень, – ничего я о вас не знаю и вообще вижу вас в первый раз.
У парня были огромные светло-голубые глаза и длинные ресницы. Справа по щеке пробегал тонкий белый шрам, доходящий до виска и исчезающий под волосами. Быть может, он всё-таки и не был настолько молод, как казалось на первый взгляд. Его омолаживали младенчески-непорочные глаза.
Зигмунд вынул сигарету изо рта. Повернув голову, он заметил, что старухи у противоположного дома теперь тычут пальцами в них обоих и что-то друг другу говорят.
– Так вы поможете мне? – жалобным голосом произнёс незнакомец.
Зигмунд снова повернулся к собеседнику.
– А в чём, собственно, я вам должен помочь?
– Видите ли, в чём дело. Я, наверное, вас немного удивил своим поведением, да?
Зигмунд кивнул. Незнакомец тоже кивнул и продолжил.
– Но это всё оттого, что я ужасно нервничаю. Проклятые нервы! О, если бы вы знали, как они мне портят жизнь! Но это вас вряд ли заинтересует. Понимаете, я хочу жениться на девушке, живущей в этом самом доме. Её зовут Мария и она самая прекрасная девушка в мире. Но из-за своей робости и нерешительности я не могу сделать ей предложение. Понимаете, когда я нервничаю, я теряю способность ясно изъясняться. И вот сегодня я всё-таки решился и даже купил цветы. Вот они, видите? Красивые цветы, самые красивые, какие только были на этом захудалом рынке. Но вот я стою здесь уже больше двух часов и всё не решаюсь войти. Признав своё полное бессилие, я всё же решил не отступать от намеченных планов и стал ждать, что кто-нибудь мне поможет. И вот вы сами подходите ко мне и просите… э-э, простите, я вот даже и не расслышал, что вы просили у меня. Но, главное, вы сами подошли ко мне! Это провидение. Понимаете?
Зигмунд покровительственно улыбнулся.
– Вы хотите, чтобы я взял ваш букет и отнёс его этой вашей Марии?
Парень быстро-быстро закивал. И, протянув букет Зигмунду, снова заговорил.
– И ещё, обязательно скажите ей о том, что я прошу её руки. Иначе я так никогда и не решусь. Прошу вас! Вы будете первым приглашённым на моей свадьбе.
Зигмунд взял букет в левую руку. Его позабавило простодушие и доверчивость молодого человека. Он сказал:
– Я постараюсь вам помочь. В какой квартире она живет?
Услышав о том, что Зигмунд согласился, парень хищно улыбнулся и затем как-то ехидно засмеялся. Голова его при этом начала дёргаться еще сильнее. Он явно через силу заставил себя успокоиться и сказал:
– Простите, это у меня нервное. А квартира её тридцать седьмая. Идите же и, умоляю вас, сделайте меня счастливым.
