«Не привыкайте к чудесам»
Эти стихотворные строки Вадима Шефнера приходят мне на ум всякий раз, когда я вспоминаю некоторые факты из собственной биографии.
В теперь уже далеком 1960 году ученик 4-го класса Женя Родимин попал под машину. «Победа» проехала всеми колесами по его груди и ногам. Насмерть перепуганный водитель выскочил на брусчатку, взял ребенка на руки и отвез в больницу. Проведя оперативное медицинское обследование, – а я рассказываю историю о себе, – врачи не обнаружили даже признаков повреждений у пострадавшего от ДТП и в тот же день сдали меня с рук на руки полуживой от переживаний матери. А у несчастного водителя от нервного стресса случился инфаркт.
Это происшествие мне запомнилось навсегда. Нет, не страхом, что я мог тогда погибнуть, а необъяснимостью происходившего. После удара машиной мне вдруг показалось, будто я стою на тротуаре и с любопытством наблюдаю себя, падающего на брусчатку, со стороны. Время стало каким-то вязким, вся сцена происходила в замедленном темпе. Пока на меня наваливался капот автомобиля, я успел подумать, что хотел бы иметь такой же. Как-то с ленцой подумал и о том, что не стоило бы умирать в такой теплый день. Затем, когда мою грудь переезжало переднее колесо, я с интересом рассматривал фрагменты рисунка его протектора. Мелькнула мысль: «Пальто испачкал и порвал – мама заругает». А когда наезжали задние колеса, я представил себе, как, наверное, сильно волнуется водитель. И – не ошибся!
Лицо шофера, когда он заглянул под колеса, резко ударив по тормозам, напоминало зеленые листья салата, выращиваемого моими родителями на даче. Я понял, что надо подать голос, иначе дядя сомлеет. Но что сказать? Захотелось выразиться как-то по-особенному, по-взрослому. Вдруг на ум пришли запретные для нас – мелюзги – слова, которые позволяли себе хулиганы-старшеклассники, покуривая в туалете.
И я выругался, при этом опять-таки внимательно наблюдая за реакцией водителя: надерет уши или нет? По его расцветшему от радости лицу понял, что мое бранное слово прозвучало, как пение соловья. «Живой!» – это все, что он смог произнести.
Неделю я кайфовал, отлынивая от занятий в школе, притворялся больным: «Все кости ломит». Мать верила, зная обо всем случившемся от очевидцев и врачей, и жалела меня.
Но вот миновала неделя, и оставаться в постели без серьезных, настоящих причин нездоровья казалось стыдным. Я пошел в школу. А по дороге мечтал, что хорошо бы снова «разделиться», как во время аварии. Одна моя часть пусть учится, так уж и быть, а вот другая… другая делала бы что хотела: читала интересные книжки, смотрела кино с утра до вечера. Вот это была бы жизнь!
И чудо случилось. Не знаю, каким образом, но при сильном желании я раздваивался и мог одновременно находиться в разных местах. Теперь в изотерической литературе это, кажется, называется пребыванием в астральном теле.
Так продолжалось года три. Пока одна моя часть сидела в школе на уроках, другая не пропускала ни одного фильма (в том числе и не рекомендованных до 16 лет!) и перечитала всю районную детскую библиотеку. Кстати сказать, в школе я особым прилежанием не отличался, и единственная пятерка в аттестате была именно по литературе.
Примерно в седьмом классе моя замечательная способность раздваиваться пропала. Но появилась новая и такая захватывающе интересная! Теперь уже мне снились необычные сны, где присутствовали какие-то странные конструкции, чертежи, аппараты. Просыпаясь, я размышлял об увиденном, но никак не мог понять, в чем его суть. Это вызывало в душе беспокойство. И вот однажды, после очередного сна, в каком-то порыве я сел за стол и нарисовал увиденное во сне. Запечатал конверт и отправил в Москву, в патентное бюро. Ждал ответа первые недели две-три, а потом забыл об этом. Но спустя год из Москвы пришел пакет. Я вскрыл его и узнал, прочитав послание, что стал изобретателем: в конверте находилось авторское свидетельство на изобретение «магнитофон-авторучка». Но прилагаемая к документу схема лишь отдаленно напоминала некогда отосланный мною рисунок. Вероятно, «патентные дяди», как и я сам, не смогли разобраться в схеме и предельно упростили ее. Только спустя почти 40 лет я понял, что мой рисунок отражал устройство сканера, используемого в современных технологиях. А в мои школьные годы, когда о компьютерах в СССР почти ничего толком не знали, о создании такого устройства и речи не шло.
Поскольку, повторяю, в школе меня не интересовал ни один предмет, а увлекался я спортом и к 17 годам стал кандидатом в мастера, то и жизненная дорога моя фактически была предопределена. Я поступил в Львовский институт физической культуры.
Мать опасалась, что меня отчислят за неуспеваемость: кроме зачетов по спортивным дисциплинам требовалось сдавать зачеты и экзамены по теоретическим предметам. Но тут опять открылись новые интересные способности! Стоило мне лишь перелистать учебник или прослушать хотя бы вполуха лекцию – я сдавал любой экзамен на «отлично». Так я неожиданно для себя и для родителей стал отличником учебы и даже получал повышенную стипендию.
За дипломную работу, тема которой пришла ко мне во сне, взялся я только за два месяца до сдачи. Но написал так, что ее представили на Всесоюзную научную конференцию и она заняла первое место. После этого мне предложили работу в Москве.
