У знания есть одно неистребимое качество: оно странствует и, странствуя, человек становится вечным его спутником.
Андийская мудрость
Том первый
Спутники
Горы
Перу, 1949 год
Тишина величественных гор, журчанье ручейка, голоса, доносящиеся с верхней террасы. Местные индейцы-горцы вспахивали небольшой участок земли с помощью двух быков и длинного шеста-плуга, закрепленного между ними. Рассмотрев приспособление, можно было понять, отчего у некоторых быков обломан рог, а то и оба. Причиной был шест, нижняя часть которого весьма близко напоминает соху. В верхней части он имел перекрестную перекладину с двумя кожаными лопастями на концах. Те надевались на голову животного между рогами, и перетягивались жгутом вокруг основания рогов. Бедный скот тянул плуг, преодолевая невероятное сопротивление каменистой тверди исключительно силой шеи, то и дело судорожно встряхивая головами.
«Варвары, – подумала я, долго наблюдая за работой индейцев. – Что же им ничего более гуманного в голову не пришло?»
Женщины-индианки в ярких одеждах сидели на только что вспаханной, пыльной земле. О чем-то лепеча между собой, они высаживали семена в свежие борозды. Язык вроде как и кечуа, но непонятен. На слух напоминал не то корейский, не то японский. Интересно, говорит ли кто из них по-испански? Я обернулась к нашему проводнику Хосе и, бросив многозначительный взгляд в сторону горцев, спросила:
– Знаете ли вы местный язык? О чем они говорят?
Хосе – кузкенец1, молодой человек, которого мы встретили более года назад в порту Кайао. Как житель Кузко попал туда, никто понятия не имел, но он оказался весьма полезен в знании местных языков и, что особенно важно, традиций и культуры.
Тот уныло мотнул головой.
– Этот народ называется янама. Диалект здесь иной, нежели в Кохко2.
Хосе происходил из рода инков и величаво назвал себя «кузкеньо». Надо заметить, что народ инков отличался высоким ростом и правильными, почти идеальными по точеной тонкости чертами лица. В сем свете заявления Хосе казались благонадежными. Он был высок, хорошо сложен, приятен в манерах. Для более полного впечатления о народе кузкеньо добавлю: говорят они в нос, глубокомысленно растягивая слова, смотрят поверх голов и ходят медленно и важно, обязательно придерживая тросточку или изящный зонтик на худой конец.
– Называть всех перуанцев потомками инков – это все равно что считать нынешних жителей Италии правнуками римских императоров, – утверждал он, грозя кому-то пальцем на звездном небе. – Или население Санкт-Петербурга – родственниками династии Романовых…
– Ленинграда, – смеялась я, удивляясь осведомленности спутника. – Значит, инки – это исключительно королевская династия, а не народ?
– «Инка» значит «господин», «повелитель», – приподнял брови Хосе. – Инки произошли от сочетания индейцев с богами. Инки пришли, чтобы положить конец хаосу и распрям народов континента, внести порядок и гармонию…
Высокомерное заявление? Возможно. Но невероятное отличие инков от остальных племен Южной Америки – красноречивый свидетель их правоты. Позднее я узнала, что предки Хосе относились к особому классу инков, коих называли «митимэ»: «наместники» или те, кто подселялся инками в деревни и города покоренных племен. Они не только управляли местным населением, но и составляли сеть «наушников» для своего императора. Влиянием митимэ менялась и религиозная культура народов, технология и язык. Последнее, правда, имело некоторые искажения.
– Неужто все языки в Перу столь различны? – переключила я тему с божественного на земное.
– Абсолютно! – торжественно ответил Хосе, но, подумав, добавил: – В этой стране более сорока различных народностей. Для многих здешних племен кечуа – чужой язык. Инки переселяли покоренные народы затем, чтобы те теряли свои корни, а значит, сопротивляемость их власти, – он досадливо махнул рукой. – Янама хоть и подзабыли, откуда пришли, но составили собственный диалект. Как их тут понимать? Вот если бы испанцы прибыли сюда лет так на сто позднее, то картина была бы иной…
Хосе уставился на меня виновато и возмущенно. Я не спорила. Практика переселения целых народов была известна человечеству еще с времен библейских сказаний… В подобном ракурсе история разгрома империи инков конкистадорами казалась чем-то вроде благословения или даже результатом влияния неких сил, не пожелавших последнему уголку древних цивилизаций быть напрочь стертым захватчиками. Испанцы уже не смогли повлиять на завоеванный континент в силу излишней нетерпимости к культуре и религии аборигенов. Христианские миссионеры взялись за варварское уничтожение «идолопоклонения». Но жестокое противоборство обозлило коренное население, сделав его сильнее в собственной вере… Оттого оно и выжило.
Я встала. Слегка пошатнуло. Подождала. Горы – три тысячи метров над уровнем моря, а то и выше. Прошла несколько шагов и попыталась сделать полный вдох и выдох. Еще раз. И еще. Достала из кармана заготовленные еще утром свежие листья муньи, горной мяты. Размяла пальцами, втянула пряно-душистый аромат. Стало легче. Долгие дни подъема по извилистым горным тропам, палящее солнце, пронизывающий ветер и чрезмерная высота сделали свое дело. Я чувствовала себя изнуренной и разбитой. Голова наливалась свинцом и болезненно гудела с каждым шагом. Казалось, вся кровь приливала к голове, покидая остальное тело.
– Говорил я вам, не надо бегать, чтобы размять ноги! – услышала я ехидный голос Хосе.
Неужели я так плохо выгляжу? Я шлепнулась на покрытую вязаным ковром лежанку, вытянула ватные ноги и попыталась сосредоточиться на обозрении вида, что раскрывался перед нами: белоснежные вершины горной гряды Анд, мерцающие, словно чистые голубые изумруды озерца далеко в долинах, и тонкие белые нити троп, разбегающихся по низинам и ущельям.
– Пора бы развести костер, – деловито буркнул Хосе, – уже смеркается, холодает. Да и нашим нужно видеть сигнал, чтобы спускаться в верном направлении.
Я участливо встрепенулась, согласно кивнула, но с места не сдвинулась. Необходимость говорить требовала усилий, которые во мне сходили на нет. Меня мутило, и жалкий внутренний голос усталости резал остатки мечты о древнем городе протоперуанцев на мелкие выцветшие лохмотья недовольства.
Хосе достал из походной сумки ворох свежих листьев коки, набил ими свой рот и предложил мне.
– Чак-кча, чак-кча… – громко тарахтел он, тряся сумкой перед моим носом.
Это значило «жевать». В данном контексте – коку. Я с благодарностью приняла угощение. Кока быстро восстанавливала силы любого истощенного тела и, несмотря на неприятный вкус, наливала тело живительными силами. Само «чак-кча» – целая наука. Не путайте грубое жевание, например, табака, с размеренным жеванием коки! Этому надо учиться. Вы видели этих американских бейсболистов, смачно сплевывающих темную слюну в ноги своих противников? Это табак. Его листья скатывают во рту, перекатывают, жуют, схаркивают мокроту… Кока – дело тонкое. Жевание ее являлось прерогативой высшего класса. Лишь с приходом конкистадоров превращенное в рабов население перешло на потребление коки ради выживания. Белые люди сразу поняли коммерческую выгоду растения и перевернули мир, сделав ее злейшим врагом человечества. Они создали сильнейший в мире наркотик из того, что было запрещено обычным смертным. Хотя и у Хосе была по этому поводу мысль.
