Пока доблестная Красная Армия успешно совершала свой победный Миролюбивый поход в соседнюю Польшу, новоиспеченный лейтенант госбезопасности Максимов Алексей Валентинович с помощью капитана этой же службы Куевды Михаила Ивановича и своей жены Клавдии, получившей звание (а чего мелочиться?) сержанта ГБ, вовсю трудился над разработкой и внедрением в производство еще не изобретенного в этом времени вооружения. Наверху посчитали, что непосредственное общение Максимова с конструкторами и изобретателями, плодотворно дополняет сухое изложение им фактов на бумаге.
В середине октября 1939 г. по просьбе Алексея Валентиновича разыскали на одном из полигонов молодого конструктора-оружейника Судаева, создателя (как считается многими экспертами) лучшего пистолета-пулемета Второй мировой войны. Имени отчества его Максимов не помнил, помнил только, что Судаев относительно молод, недавно то ли окончил артиллерийскую академию, то ли в ней все еще учится и теперь, возможно, на каком-то полигоне разрабатывает то ли зенитную установку, то ли что-то с ней связанное. Нашли. Оказался тезкой: тоже Алексеем, только Ивановичем. Был он в звании военинженера 3-го ранга (капитана по-армейски), возраст имел 27 лет и сейчас действительно разрабатывал зенитную установку на одном из полигонов. Что ж. Зенитке придется подождать или поменять своего создателя.
Встретившись в уже закрепленной за ними комнате на втором этаже наружного здания с очередным оружейным специалистом, Куевда рассказал ему привычную легенду о лейтенанте ГБ (присутствующем здесь), подсмотревшем в одной иностранной державе чертежи перспективного пистолета-пулемета, и удивил оружейника поручением партии, правительства и чуть ли не самого товарища Сталина именно ему, Судаеву, заняться конструированием советского аналога, отложив в сторону все текущие работы.
Судаев внимательно изучил свою будущую примерную схему легендарного автомата, нарисованную по памяти Алексеем Валентиновичем; задал множество вопросов (на которые тот не всегда знал, что ответить) и в итоге довольно покивал головой:
– Интересное решение, прокомментировал он свое собственное детище: штамповка, сварка, минимум токарных и фрезерных операций, складной приклад, как у немцев в МП-38. Это случайно не германский образец?
– Извините, Алексей Иванович, – покачал головой Куевда, – не имеем права разглашать.
– Ах, да. Конечно. Если эта машинка получится, – постучал пальцем по схеме, – может выйти гораздо дешевле в производстве и проще, чем наш сегодняшний ППД. Я постараюсь оправдать оказанное мне высокое доверие.
– Попытайтесь, – кивнул Алексей Валентинович и не к месту пошутил, приплетя анекдот из своего времени. – Ведь попытка – не пытка, как говорит наш нарком товарищ Берия.
Судаев выпрямился и посерьезнел лицом.
– Извините, Алексей Иванович, – понял, что сморозил лишнего, Максимов, – это шутка у нас такая. Согласен, грубоватая. Не переживайте, в случае неудачи, – совершенно никакого наказания вас не ожидает. Но мы совершенно уверены – у вас все получится. Именно у вас. Сроком вас никто не ограничивает, но, сами понимаете, в нынешней напряженной международной обстановке страна чрезвычайно нуждается в таком простом и массовом оружии. Очень уж нынешний ППД сложен и дорог в производстве, да и излишне габаритен для многих случаев. Не открою государственную тайну, если скажу, что производство пистолета-пулемета товарища Дегтярева почему-то обходится советской казне дороже, чем его же ручного пулемета ДП. Нонсенс. Вы не находите?
– Я не знаком близко с этим вопросом, – неожиданно встал на сторону Дегтярева Судаев, – но, думаю, здесь сказывается не только особенность конструкции, но и гораздо меньшее серийное производство ППД чем ДП. Скажем, для производства всех деталей нужен определенный набор станков. Правильно? Станки стоят денег, и частица стоимости каждого станка закладывается в стоимость произведенной на нем детали; так называемая амортизация. Но если пистолетов-пулеметов производить гораздо меньше, чем ручных пулеметов – учитывающаяся в каждой детали такая частица стоимости будет гораздо выше.
– Умно говорите, – похвалил слегка ткнутый лицом в собственное невежество Алексей Валентинович. – Я рад, что мы в вас не ошиблись. Но все равно в ППД слишком много токарных и фрезерных работ, а в предлагаемой вам схеме – не порядок меньше.
– В этом я согласен, товарищ лейтенант. Извините за мое вам замечание.
– Да, товарищ Судаев, никаких извинений. Вам виднее. Я, все-таки, не конструктор-оружейник. У меня немного другая работа…
– Да, да. Я понимаю.
Этим же вечером, когда за круглым столом в гостиной в своем уютном казенном домике с мезонином собрались за чаем его трое нынешних постояльцев, Алексею Валентиновичу неожиданно пришла в голову очередная идея.
– Слушай, Миша, а, не знаешь, Судаев уже уехал или еще в Москве?
– А что?
– Да, ты понимаешь, появилось у меня к нему еще одно предложение, насчет конструкции пистолета-пулемета. Только сейчас вспомнил. Как озарение нашло.
– Сейчас узнаю, – ответил Куевда и неторопливо поднялся из-за стола. Подошел к резной тумбочке с телефоном и поднял трубку. Поклацал пальцем по торчащим вверх рогулькам, наморщил переносицу, крутнул диск, опять поклацал. – Не работает. Странно. -Сейчас у себя проверю.
Быстро вернулся:
– Нет гудков. Алексей, идем к тебе – проверим.
Вдвоем они зашли в кабинет к Алексею Валентиновичу. Его обычный телефон не гудел. Мертво молчал и «сталинский». Творилось, как понял Алексей Валентинович, что-то неправильное.
– Возьми оружие и дополнительные магазины, – велел Куевда, – я – к персоналу. Позови к себе Клаву (ей тоже вооружиться) и выключи в своем кабинете свет, в коридоре и гостиной – пусть пока горит.
Алексей Валентинович крикнул Клаве, достал из верхнего ящика письменного стола свой штатный ТТ, а из сейфа два запасных магазина и картонную пачку патронов. Магазины и пачку рассовал по широким карманам брюк, передернул у пистолета затвор, загоняя патрон в патронник, и осторожно опустил курок на предохранительный взвод. Быстрым шагом подошла Клава.
– Пропала вся связь, – пояснил Алексей Валентинович. – Михаил встревожен. Такого быть не должно. Где твой вальтер?
– В спальне, – ответила посерьезневшая Клава. – В комоде.
– Пойдем – возьмешь.
Они выключили свет в кабинете и, не включая его в спальне, пользуясь лишь проникающим освещением из коридора, забрали Клавин пистолет и запасной магазин. Патронов в пачке Куевда ей не выделял. Собственно и стреляла Клава из рук вон плохо. Несколько раз мужчины выводили ее во двор поупражняться вместе с ними из врученного ей поначалу штатного ТТ, но у нее, несмотря на довольно статную комплекцию, никак не получалось удержать пистолет на линии прицеливания при сильной отдаче мощного маузеровского патрона. Даже при стрельбе двуручным хватом Клава не всегда попадала в лист мишени. Тогда Куевда принес ей на замену отечественному оружию иноземный гостинец: компактный германский вальтер модели ПП (полицай-пистоле). И сам элегантный пистолет был легче, и патрон им используемый, хоть и того же калибра, что у ТТ, гораздо слабее. С этим заграничным оружием, дававшим меньшую отдачу, (ставшим впоследствии родоначальником большого числа аналогичных систем) Клава управлялась не в пример лучше.
