Различать сон и явь для меня жизненно важно, иначе в этом безумии не выжить.
Ни глазам, ни слуху доверять нельзя. Единственный способ узнать наверняка – заглянуть в собственную память. Если в голове клубится туман и никак не удается поймать хотя бы тень воспоминаний – надо выбираться. Во сне мы просто оказываемся в гуще стремительно закручивающихся событий, не задаваясь вопросом о предыстории. И так наш собственный разум захлопывает смертельную ловушку.
Мне пришлось узнать все это на горьком опыте. У меня за спиной никогда не было ни наставников, ни учителей, как это обычно случалось у родовитых ведьм и колдунов. Меня оставили на растерзание моему собственному дару. Раз за разом я просыпалась, парализованная от душащего ужаса. Часы я проводила в темноте, не в силах даже пошевелиться. Раз за разом я надеялась, что станет хоть немного легче, но тщетно.
Сейчас я не помнила, как оказалась во влажном подземелье старинного замка, служившего мне домом долгие годы, зато я чувствовала все: грязную воду под босыми ногами, затхлый запах и пронизывающий до костей холод. Шаг за шагом, рассекая густую темноту, я двигалась к приоткрытой массивной двери, манившей меня к себе. Я медленно провела рукой по старому дереву и проскользнула внутрь.
И без того слабый свет, заливавший коридор, отступил под натиском тьмы. Я сделала шаг в неизвестность, приподнимая руку, чтобы нащупать стену, но нужда в этом отпала – неожиданно загорелись слегка потекшие свечи, окружавшие их.
Я неосознанно подалась вперед, наступив на еще свежую липкую кровь, растекшуюся по плитке. Каждое из трех посеревших тел лежало на спине. Руки их чинно сложены на груди, прямо над тем местом, где когда-то было сердце. Остекленевшие белые глаза широко распахнуты, а сине-черные губы приоткрыты. Немой хор мертвецов.
На белоснежных одеяниях отчетливо были видны темные следы крови странной, слишком уж четкой формы. Сами тела больше напоминали старые сломанные фарфоровые куклы. Я попыталась коснуться рукава девушки, но мои пальцы прошли сквозь него. Все вокруг начало рассыпаться в пыль, заполнившую собой все пространство. Я хрипло втянула в себя воздух, стараясь не задохнуться, но вместо этого лишь закашлялась. Мое время тут окончено.
***
Когда я наконец вынырнула из сна, мое тело было будто бы парализовано. На самой периферии сознания еще маячил тот самый первобытный ужас, что отключает рассудок. На краю широкой кровати, огороженной балдахином, сидела моя соседка – Элизабет. Влажное от пота одеяло сбилось куда-то к ногам, оставляя меня в промозглой комнате в одном ночном платье, липнущим к побледневшей коже.
– Эстер, – тихо произнесла девушка, ласково гладя меня по волосам. Ее прикосновения были легкими, успокаивающими, но я дернулась, не в силах прийти в себя. Ее светлый силует напоминал мне о них…
– Мне нужно к господину Мортиусу, – хрипло сказала я, но так и не смогла подняться – тело будто бы размякло, отказывалось подчиняться.
– Снова видение? – спросила Элиз.
– Да… – я стиснула зубы и крепко сжала ладонь в кулак.
– Что-то серьезное?
Не в силах ответить, я сдавленно кивнула, оглядываясь по сторонам. За запотевшим окном виднелась зелень бескрайних лесов. Раньше вид одинокого замка на краю скалистого обрыва и шумный океан деревьев приносил спокойствие, но не сейчас. Сейчас я чувствовала лишь безысходность и жгучую потребность сорваться и бежать, пока не откажут ноги, пока пламя не охватит легкие, пока в голове не останется ничего, кроме холодного ветра.
– Зажгу свечи, – понимающе прошептала моя соседка, выскальзывая в комнату. Я тяжело вздохнула и поднялась, игнорируя пульсирующую головную боль, разрывающую виски. Перед глазами заплясали растекающиеся фиолетовые и черные пятна. – Что ты видела? – осторожно спросила Элиз.
– Тела… В подземелье, – рвано ответила я, резким движением откидывая балдахин. Зрение начало постепенно возвращаться.
– Но твои видения ведь не всегда сбываются.
– Они не сбудутся только если вовремя их изменить.
Это была самая сложная часть. Будущее – хрупкая вещь, но еще более хрупка связь с ним. Порой все мои попытки предотвратить ужасные события, становились их причиной. Мой дар – мое проклятие.
– Я тебя провожу, – мягко, но настойчиво произнесла Элиз.
Я слабо улыбнулась, благодаря судьбу за такую соседку. До этого года я наслаждалась гордым одиночеством, считая это некой привилегией или, скорее, компенсацией. Всю свою жизнь я провела в стенах академии и даже не знала родителей. Но война изменила привычный для всех мир – охотники на ведьм вероломно нарушили многовековое перемирие и устроили первую за последние триста лет чистку. Теперь в академии, ставшей оплотом безопасности, было слишком много студентов, чтобы так расточительно тратить целую комнату на одного человека. Замок окружал темный заколдованный лес, непроходимый ни для людей, ни что самое главное, для охотников.
– Хорошо, – тихо ответила я.
***
Воск медленно стекал по подсвечнику, расплываясь в лужу рядом с моими пальцами. Желтоватый свет дрожащего пламени залил длинный коридор. Нервюры, изящной паутиной оплетавшие потолок, отбрасывали длинные трепещущие тени. Я мельком взглянула в окно, за которым виднелось море деревьев, окутанных предрассветным синим туманом. Темно-зеленые верхушки могучих елей чуть качались, встречая легкие порывы ветра. Синие горы заволокло «бородой», пустившей свои молочно-белые щупальца по многочисленным ущельям. Изо всех сил я старалась занять свою голову бесполезными, механическими мыслями, чтобы не думать о телах. Их искаженные лица мерещились мне в темных углах, витражных окнах и равнодушных скульптурах.
Ноги сами несли меня по хорошо знакомому маршруту через все жилое крыло, вверх на несколько этажей. Директор выбрал себе весьма удаленную комнату в одной из самых высоких башен. В это место невозможно было забрести случайно.
Наконец я оказалась перед темной мраморной лестницей, ведущей к высокой деревянной двери. Вздохнув, я кивнула Элиз и сжала губы. Лестница казалась бесконечно долгой: несколько раз я хотела развернуться и уйти обратно, в постель. Я вовсе не боялась, но каждый раз после видений мое тело будто бы не слушалось меня: даже подъем казался невероятно утомительным.
Будто во сне я постучала и замерла, вслушиваясь в приглушенные звуки за дверью. Спустя несколько минут передо мной стоял директор академии. Выглядел он как всегда безупречно, но, судя по всему, спать он и не ложился. Несмотря на поздний час и приватную обстановку, Мортиус придерживался делового стиля: на нем была его излюбленная рубашка с жабо, жилет и брюки от костюма-тройки. Пиджак, видимо, остался висеть на спинке деревянного стула. Темные длинные волосы, еще не тронутые сединой, как всегда аккуратно зачесаны назад.
