Юрий Егоров - Цветочница и птицелов

– А, это ты?! – воскликнула Амалия, увидев брата в дверях цветочной лавки. – Давно не виделись!

– Лет пятьдесят или около того, – ответил гость с иронической улыбкой и поставил у входа две небольшие птичьи клетки.

– Знаешь, Альфред, в этом городе тебе делать нечего, – в голосе женщины отчётливо слышались игривые нотки. – Или, скажешь, просто захотел меня навестить?

– Полагаю, ты не поверишь, но это действительно так. Вообще-то я здесь проездом. Вот и решил, почему бы не повидать сестру.

– О твоих делах я наслышана. В Понтиклане собрал богатый улов, – Амалия глазами показала на клетки. – Ловишь на любимые наживки? Кто там у тебя сейчас сидит – какой-нибудь бургомистр или ростовщик?

– Обычный скворец.

– А кем он был раньше?

Птицелов ухмыльнулся.

– Ты тоже зря время не теряешь. Город по-настоящему красив. Если я когда-нибудь тебя потеряю, то найти не составит труда. Помогут цветы. Кстати, с каждым разом они получаются всё более изящными. Ты всегда отличалась безграничной фантазией. Вот эти, что на окне, – какие чудесные примулы!

– Альфред, это орхидеи! И фантазия здесь ни при чём. Весь секрет – в любви.

– И что, здесь сильно изменились нравы?

– Конечно! Просто в этом деле требуется терпение.

– Лет триста, не иначе!

– Так ты хочешь продолжить наш спор? Всё же я права: ты появился не случайно.

– Повторяю, здесь я действительно лишь транзитный пассажир. Впрочем, почему бы не совместить приятное с полезным. В прошлый раз мы не закончили…

– В этом городе в самом деле хорошие, милые люди. Видел бы, что тут происходило раньше. Эпидемии, дикие нравы, толпы бродяг и нищих. А сейчас!

– Теперь всё утопает в цветах, плодах твоего труда.

– Не только моего, если ты присмотришься.

– Представлю на минуту, что ты по каким-то причинам покидаешь сей идиллический город. Ароматы испаряются, и все твои очаровашки снова принимаются грабить и убивать, и благоденствия как не бывало. Всё быстро погружается обратно во мрак.

– Едва ли. Люди здесь тоже изменились. И дело вовсе не в ароматах.

– Как знать… Конечно же, в твоём городе нет бедных, фабриканты щедры, а городские правители не воруют. Ангелы, а не люди!

– Здесь есть бедные. Но не всё так фатально, как ты представляешь.

– Посмотрим. В смысле – не уверен.

– Предлагаешь скрестить шпаги?

– Тебе, как человеку доброму, не следует меня дразнить. Не буду я трогать ваших правителей и ростовщиков. Хватит с меня забот в Понтиклане. Может, угостишь чашкой кофе?

– Вижу, ты стареешь. Раньше был другим.

– Сразу заводился! Милая Амалия, нам с тобой неведома старость. Разве лет через тысячу. Вот ты помнишь своё детство?

В ответ цветочница отрицательно покачала головой.

– Видишь… Конечно, всегда есть соблазн посмотреть, что прячется за красивой обёрткой… Только в мире так много городов, где вообще нет цветов.

– Это печально.

– Не расстраивайся, ты честно выполняешь свою миссию.

Она подала кофе.

Весь вечер они болтали о цветах и птицах, прошлых городах и странах, где им пришлось работать. Потом Альфред уехал, не сказав куда. Впрочем, Амалия всё равно узнает.

Свой спор они так и не закончили…

Для всех людей один хозяин – вечный и данный им закон,

Который нам даёт надежду на спасенье,

Ты только помни об одном:

Заблудших он тогда выводит на дорогу,

Когда в усердии и доброте весь смысл служенья Богу.

1.

Когда-то давно правил Веранией, небольшой страной на Балтии, жестокий герцог Отто, прозванный в народе Справедливым. И имелся у герцога сын Якоб – образованный добрый юноша, и внешне очень даже приятный, высокий, стройный с красивым лицом. Другой родитель гордился бы таким отпрыском, но Отто Справедливый отправил сына в изгнание – подальше от столицы на небольшой безлюдный остров Ругия. Дело в том, что юный наследник не разделял взглядов отца на правление страной, которая была полностью разорена и непрерывно вела изнурительные войны со всеми соседями. Народ Верании отличался невежеством и бедностью, а правитель Отто по всей Балтии обрёл славу благодаря жутким жестокостям и всевозможным причудам. Каждый божий день по стране оглашались новые законы с самыми невероятными запретами, числа которых никто не знал. Подданным Верании запрещалось громко разговаривать и петь, спать днём, ходить на четвереньках, передразнивать животных, смеяться над работой, говорить иносказательно, хотя, что это означало, никто не понимал, обсуждать чужих жён, размахивать руками, собирать грибы, зевать и ковыряться в носу, носить деревянные башмаки, возражать собеседникам, особенно старшим по званию и возрасту, пить чёрную воду, нюхать табак, поминать имя Божье всуе, просить денег взаймы, гадать на картах, да разве всё припомнишь! Даже просто молча стоять на Соборной площади Арконы нельзя было без разрешения строгого бургомистра Норманса. Проще сказать, что разрешалось: слушать начальников, работать в усердии и тихо сидеть по домам.

При постоянных войнах денег казне не хватало. Поэтому по дорогам страны рыскали сборщики податей, забирая у жителей Верании всё, что найдут. Непокорных наказывали нещадно. За малейшую провинность прилюдно пороли розгами. Художники и музыканты, чьи творения не пришлись по вкусу герцогу, томились в темницах. Ремесленников и торговцев правитель Отто, если те ему должным образом не угодили своими товарами, осуждал за мошенничество. Бывало так, что герцог сам обходил торговые ряды на рыночной площади и устанавливал, как ему казалось, правильные цены. Ростовщики, торговцы, мастеровые убегали из страны и искали спасенья на чужбине.

Чтобы как-то развлечь народ, Отто Справедливый проводил рыцарские парады. Несколько раз в году со всей Верании в столицу съезжались военные. При большом стечении публики, с развёрнутыми знамёнами и с грозным оружием в руках солдаты и офицеры в начищенном до блеска старом рыцарском облачении стройными рядами маршировали по центральным площадям и улицам Арконы. А под конец все в восторженном ликовании выкрикивали: «Слава великому герцогу Отто Справедливому!»

Да, да! Герцога именно так и называли: Справедливым. Этим прозвищем правитель Отто наградил себя сам, хотя в этом никогда не признавался. Герцог страшно негодовал, если кто-то вдруг забывал именовать его подобным образом. Это могли принять за бунт. По всей стране герцогу ставили помпезные памятники как мудрому и незаурядному правителю. И нищий народ его боготворил.

Сын герцога, вопреки тому, что предписывали законы Верании, не соглашался с отцом. Юноше не нравились нелепые порядки, насаждаемые в стране. Он не мог понять, за какие такие преступления сажают в тюрьмы музыкантов и художников? Почему жителям страны нельзя гадать на картах или нюхать табак? И зачем его отцу, герцогу, лезть в дела ремесленников и торговцев? Якобу надоели бесконечные публичные экзекуции, которым подвергали не только мужчин, но даже женщин и детей. Он полагал, что охота на ведьм, которую вела по всей стране церковь, – от невежества. И что хорошего в том, что умелые и предприимчивые люди бегут из страны? Герцог пытался объяснить сыну, что он по молодости ничего не понимает, но всё тщетно. Вот поэтому Отто Справедливый и отправил Якоба подальше от столицы страны. Он полагал, что сын со временем повзрослеет, образумится и изменит свои взгляды на жизнь.