От его взгляда ее тело начинает трястись мелкой дрожью.
В комнате царит полумрак, но это не мешает мне различить очертания изящных линий тела госпожи. Вот она неторопливо опускает узкие ладошки, до того робко прикрывавшие грудь… шагнула вперед, к нему, царственно разлегшемуся на подушках и раскинувшему руки. Казалось бы, ничего не выдает его волнения.
Со стороны он – спокоен, может даже, чуть надменен… Но вот она перешагивает через стекшее вниз расстегнутое платье – и он чуть подается вперед. На его лбу и груди предательски сверкают бусинки испарины: он напряжен, словно гепард перед прыжком и сейчас еле сдерживается, чтобы не зарычать. Это было тайное маленькое состязание, в котором, он одержал легкую победу.
– Сладкая. Какая же сладкая…
Она загадочно улыбается – ему.
Его губы вздрагивают в ответной улыбке, а глаза все так же хищно следят за тем, как она подходит.
Узенькие белые ладошки опускаются на застывшие в напряжении плечи, заставляя его лечь. Он подается ей и она, подобно грациозной кошке в следующий миг метнулась на него сверху, сжала коленями бедра и пальчиком на груди рисует два знака. Следом раздается смущенный смех, относившийся к собственной нелепости.
Тут она ловит его взгляд и затем оба долго, напряженно вглядываются друг в друга.
Я знаю – первый знак означает слово «любовь», а рядом был поставлен "вопрос".
Почти слышу его судорожное дыхание: он уже на пределе и в сию секунду готов обхватить ее руками и терзать эти дерзкие, наглые губы.
Неужели он не догадывается, что победителем в их состязании является она?
Я еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться…
Будучи в нижних ярусах крепости Вертерон, точнее в его подвалах, где Асмодей спроектировал для своего экспериментатора лабораторию, вот уже три часа хорошо проводили время двое друзей, Уфир и Лэр. Полумрак, вино, свечи и негромкая музыка – что еще было нужно для комфортной обстановки, которая словно мираж растворилась под тяжестью разговора, впервые затронувшего их непростые отношения.
… – Даже, если от тебя останется жалкая песчинка, я буду бережно хранить ее в выпавшем когте Ланы и всегда носить на шее, – усмехнулся он, расслабленно выдохнул, вытянув ноги как можно дальше, и с удовольствием смежил веки, вновь вернувшись к своим мыслям.
Что еще остается делать, когда Лэр даже не рассматривает его в качестве подходящей партии. «А что ей мешает то? Пусть Абигор и выиграл наше негласное состязание, но сейчас то они расстались! И возвращаться к нему она, видно, явно не собирается. Как ни странно…»
С другой стороны, Уфиру очень льстило, что его и супругу всемогущего инкуба Асмодея считали за лучших друзей.
Искренне радуясь услышанному, Лэр переметнула взгляд на адских гончих, которые лежали рядом и, казалось, внимали каждому его слову. Шерсть их лоснилась от влаги, а перепончатые крылья были раскиданы по сторонам. Она дотянулась до Ланы и потрепала ее за ухо. Та, как и Лина, тяжело дышала, свесив синий язык. То ли они выглядели разморенными исходившим от воды горячим паром, то ли подействовали винные выхлопы от двух уже прилично выпивших демонов.
Неожиданно Лэр обнаружила, что Уфир смотрит на нее в упор, и улыбнулась ему.
Медсоветник Асмодея был готов смотреть на нее вечно. И сейчас в глубине души он радовался тому, что в кои-то веки она нашла для него время, и потому с легкостью наплевал на срочные задания инкуба, пообещав самому себе, что будет с герцогиней столько, пока ей самой не надоест. Он знал, как порабощенная пленница порой откровенно скучает – очевидного не видел только Асмодей.
Демон хмыкнул, вспомнив себя в таком состоянии еще задолго до того, как в Вертерон попала избранница Асмодея, Илэриас, и в будущем – Ее Величество Темная Герцогиня. Бывало, от нечего-делания в еду остальных контрактников, таких же, как и он сам, Уфир добавлял каплю тестируемой сыворотки, а затем наблюдал за реакцией и странно хихикая, что-то черкал в свой блокнотик. После нескольких таких шалостей его поймали с поличным, и сомнительному развлечению пришел конец. …Пока не появилась Лэр.
– Ты бы хотел сейчас сорваться с места и начать бедокурить всем назло? – разрезал тишину голос демоницы.
– Я согласен.
– Давай угоним у Асми подаренный Даром байк, растрясем Пекло? Что-то надоело тут торчать.
– Из раза в раз после каждой нашей вылазки страдает именно Демония…
– Ну, давай тогда подразним наших новых друзей.
Правая бровь Уфира взметнулась вверх.
– Я правильно понял, ты о кардиналах?
– Так точно, – губы ее расплылись в хитрой улыбке.
– Ты что-то недоговариваешь, – Уфир сощурился, краешки его рта заметно дрогнули. Радоваться этой вести он не спешил. – Очередной поклонник? – тут же озвучил он свою мысль.
– С чего вдруг? – лицо темной герцогини вытянулось в изумлении, а тень улыбки исчезла. Лэр поднялась из воды с гневным выражением и придвинулась, оказавшись в такой близости, что соски скользнули по его плечу, а дыхание коснулось щеки. – А, если и так? Настолько сложно предположить, что мне может понравится, м-м-м, к примеру, ангел? – от вибрации ее звука защекотило ухо.
Он бросил ленивый взгляд на блестевшие от воды груди герцогини и, когда она чуть отстранилась, окунулся в омут ее невероятно огромных серых глаз, всегда напоминавших ему две галактики.
…
Не проходит и пяти минут, как они заговорщически оказываются на следующем уровне Вертерона – в лабиринте коридоров, пользуемых прислугой. Друзья опасливо оглядываются по сторонам и крадучись переходят от одной стены к другой. Ведут себя так из боязни, что в любой момент могут быть замечены дворецким Себастианом или, того хуже, самим Асми. Все это время Уфир что-то бурчит себе под нос. Фраза "нужно оставаться незамеченными" – была единственной внятной из всего потока несуразицы, льющейся из пьяных уст. Лэр испытывает терпение от надоедливого нудежа и неодобрительно косится на приятеля.
Зачем-то решив сделать прыжок вместо пары шагов, Уфир напрягается и пытается сфокусировать зрение.
Что, настраиваешься? – не выдерживает герцогиня.
Он смешно раскачивает руками из стороны в сторону и приседает. Наконец прыгает и, видно не совладав с равновесием, опускается мягким местом на пол, после чего разносится гулкое эхо. Демоница наблюдает дурачество и издает нелепый звук досады.
– Пить бы тебе поменьше! – шикает и протягивает Уфиру спасительную руку, за которую тот охотно цепляется.
Успешно принимая вертикальное положение, он продолжает нести чушь:
… – А то забыла, как может гореть твое несомненно аппетитное филе?
– Что за бред ты опять несешь? – терпению приходит конец и герцогиня отвешивает ему увесистую оплеуху, чтобы наконец прекратился этот словесный понос.
