Александр Староторжский
…Два часа ночи. Сижу за компьютером, читаю: умерли там- сям, лекарств нет, больницы закрывают…
Величественные золотые дома сверкают на горизонте! Чьи это дома? Русских англичан? Русских американцев? Чьи?
Денег нет… Народ мрёт густо, тяжко… Начальство в недоумении: почему?!
Самоуверенная дама кричала на банкете, что наша медицина великолепна! И
всему миру далеко до нас!
Взрыв ярости, недоумения, негодования был страшный! Страну трясло! Как
можно?!
– А очень просто можно, Сашенька! – услышал я тонкий, мужской, надтреснутый голос. У меня на кушетке сидел старичок, худенький, седенький, вихрастый… В странном мундире, увешанный массой орденов… Я молчал.
– Я, Сашенька, тёзка твой, фельдмаршал Суворов! И я по делу! Кто прислал, не спрашивай! Зачем – скажу! Мы движимы состраданием! Мы, там! Наверху! Помогаем! Всяким странным! Прилетел я даму спасти, что врала про медицину, а потом ещё что-то должен сделать… Не спрашивай ничего… Надо будет, спросишь… Когда разрешу… Возьми тарелку со стола, и смотри в неё!
Я взял, и стал смотреть. Остатки варенья исчезли как-то сами собой. Появились море, горы, цветы…
– Видишь что-нибудь?
– Вижу! – сказал я.
– Понимаешь, что это?
– Нет!
– Я объясню… Это известный остров в Средиземном море! Дворец в пальмах и цветах: дворец той самой дамы, которую я прилетел спасать! Ну, ты все эти дела с дворцами знаешь! Углубляться не будем! Главное – где наша дама? А! Вот она! В саду! Красиво у нее, правда? Все это дорого стоит! И дом! И сад! И квартира в Цюрихе! Сколько можно было лекарств купить на эти бабки – не сосчитать! Но это не наше дело! В чужой карман не полезем! О! Смотри, что она делает!
Дама, величественно и красиво гулявшая по саду, вдруг неожиданно юркнула в кусты, и накрылась там какой-то зеленой, плотной тряпкой. Замерла. Сидит молча. Боится пошевелиться.
Я спросил:
– Что это она, Александр Васильевич? С ума сошла?
– Угадал, дорогой! – смеясь, сказал Суворов.– Она столько зла сделала, что боится мести! Во, смотри!
Дама выскочила из кустов с автоматом в руках и, оскалившись, стала палить из него во все стороны…
– Между прочим она так собственного мужа убила… Со страху! – сказал Суворов.
– У нее дети есть? – спросил я.
– Есть! Сын и дочь! Они сейчас вместе с охраной сидят в подвале!
Дама отстрелялась, отшвырнула автомат и упала на землю. Долго лежала молча. Потом завыла, выхватила из-за пазухи нож и стала им резать себе вены.
– Все! – сказал Суворов. – Пришел мой черед!
Глядя в тарелку, я видел, как Суворов подлетел к даме, погладил рукой ее голову, и опять появился у меня на кушетке.
– Все! – сказал Суворов. – Я ее переформатировал!
Дама встала и закричала:
– Люди, милые мои! Я вас люблю! Я хочу делать добро! Берите мои деньги! Они ваши! Ремонтируйте больницы! Спасайте близких! Это ваша обязанность! Не забудьте о ней! А то у меня сердце кровью обливается!
Дама и остров исчезли.
– Все хорошо, Саша! Поехали дальше! – сказал Суворов.– Водку будешь?
Я объяснил, что очень хочу, но боюсь. Я давно был болен.
– Не бойся! – сказал Суворов.– Это у вас одна треть винных дел подделка! А у меня водочка настоящая, чистейшая! Пей, спасибо скажешь! И учти, Саня! С фельдмаршалом выпивать – почетно!
Мы выпили. Через секунду мне показалось, что я выпил какое – то волшебное лекарство.
– Так и есть, Саня! У нас все такое! Летим дальше! Теперь мы в кабинете замминистра Аркашки Демина! Смотри в тарелку!
Я посмотрел. В огромном кабинете за столом сидел длинноносый очкарик лет 45…Он говорил по телефону. Это и был Аркашка…
– Боря, ты дурак! – сказал он кому – то. – Я получил распоряжение снизить врачам центра зарплату на 50 процентов! И если я этого не сделаю, меня уволят! И тебя тоже! Это все! А у меня большие планы! Ты знаешь! Деньги там! Много!
Суворов махнул рукой и все исчезло. Немного помолчав, фельдмаршал недобро улыбнулся и сказал:
– Я объясню! Этот Аркашка звонит директору крупнейшего Детского Хирургического Центра, академику Борису Варшавскому. Варшавский, тоже мечтающий о золотых горах, давно бы выполнил его распоряжения. Но звезда мировой медицины, гениальный хирург, Витя Лаврушкин, подал заявление об уходе, и с ним еще 25 врачей. Скандал! Детей некому оперировать! Варшавский и сам умеет, но он намного слабей Лаврушкина! И потом, что он может один! К тому же он старый! В него не верят! В городе бунт! Крики! Все требуют вернуть незаконно сниженные зарплаты врачам! И требуют не прикасаться грязными лапами к Лаврушкину и другим хирургам! Но! Безжалостный и опытный Варшавский всех уволил! И как он и рассчитывал, двадцать хирургов вернулись обратно! Другой, аналогичной работы в городе нет! А в районных больницах зарплата совсем мизерная! Голодать никто не хочет! А именно к этому все и шло! Что касается Лаврушкина, его мгновенно пригласили в Америку. На понятных условиях. Он думает.
А мерзавец Аркашка, уверен, что он выиграл! И празднует победу! Детей некому оперировать?! Плевать! Его пятилетний румяный сын Тимоша здоров! И только это главное! Смотри дальше!
…В кабинете сидел худой, морщинистый старик, с поразительно интеллигентным лицом, с усами и бородкой. В белом халате. Это был академик Борис Борисович Варшавский. В кабинет вошла очень красивая девушка, и с улыбкой поставила на стол перед Варшавским, маленькую фарфоровую, красную полосатую лягушку. Варшавский изумился, рассмеялся и хотел поговорить с девушкой. Но она быстро, молча ушла. Уже без улыбки. Варшавский удивился. Этой девушки он в Центре никогда не видел. И ее поведение показалось ему странным. Он нахмурился, взял лягушку в руки, и, рассмотрев, хотел бросить ее в ведерко для ненужной бумаги. Но вдруг лягушка стала раздуваться, рычать, плеваться, и, заполнив собой весь кабинет, со страшным грохотом взорвалась. Варшавский рухнул мертвый.
– Он умер? – спросил я.
А как же! – спокойно сказал Суворов.– Зачем России еще и врачи -карьеристы? И так всяких разных навалом!
– А что потом? – спросил я.
– Очень интересно! – сказал Суворов, нацепляя на себя неизвестно откуда взявшийся российский современный орден.
– Аркашка праздновал победу, праздновал… Получил *тихую* премию тысяч в 300…А потом вдруг у его пятилетнего Тимоши нашли опухоль в селезенке! Вот так! Конечно ужас, драма! И кто будет оперировать?! Варшавский помер, остался Лаврушкин! Остальные врачи очень средние! За границу – нельзя! Поздно! Что делать?! Ясно что! Едет Аркашка к Лаврушкину и просит его оперировать Тимошу!
…Комната Лаврушкина. Аркашка стоит на коленях. Лаврушкин смотрит в окно. По лицу его пробегает нервный тик.
