Глава первая
Подозрения старого Арсама
– Я живу на белом свете семьдесят лет, сын мой, но не помню случая, чтобы царя персов погребали столь недостойным образом: в спешке и в недостроенной гробнице, – недовольно промолвил Арсам, хмуря седые брови. – Наша знать, видно, забыла, что царь не просто человек, но избранник богов. Почему ты стерпел все это, Гистасп?
– Этот «избранник богов» погубил в Египте и Ливии больше половины войска, – прозвучал раздраженный ответ Гистаспа. – Тебя возмущает, отец, что вожди родов попрали древний обычай, не отдав последних почестей Камбизу?[1] А кто виновен в том, что кости наших воинов так и остались лежать не погребенными в Ливийской пустыне и за нильскими порогами? По чьей вине души погибших персов и мидян обречены на неприкаянное скитание среди живых? Персы рождены воинами, отец. Однако не от стрел и копий умирали мои люди, но от голода. И это тоже по вине Камбиза!
Несмотря на все это, душа Камбиза поднялась-таки на небеса, чтобы предстать перед Митрой[2] у моста Чинват.[3] К чему винить родоначальников и предводителей войска за скромный погребальный обряд, если главное ими было сделано – душа Камбиза все же увидит Весы правосудия.[4]
– Кто бы мог подумать, что сын великого Кира[5] будет так ненавидим своей же знатью, – печально промолвил Арсам. – И внешностью и стремлением к славе Камбиз был похож на своего отца. Он в полной мере был продолжателем его замыслов. Еще Кир задумал завоевать Египет, но осуществил это Камбиз.
– Но какой ценой, отец! – воскликнул Гистасп. – В отличие от Камбиза Кир берег свое войско, не унижал и не казнил своих приближенных беспричинно и в гневе. Камбиз же в своей слепой жестокости перешел все допустимое! По моему разумению, Камбиз вполне заслужил и такую смерть, и такое погребение, – неприязненно добавил Гистасп.
Арсам подозрительно впился в сына глазами.
– Думается мне, Гистасп, что ты не договариваешь, – заметил он. – Что-то ты утаил от меня, рассказывая о смерти Камбиза.
– Отец, я рассказал тебе то, что известно всем. Камбиз упал с лошади и сильно расшибся, от этих ушибов он и скончался, – пожал плечами Гистасп. – Могу лишь добавить, что в день, когда случилось это несчастье, Камбиз был сильно пьян. Он даже не успел толком протрезветь, когда его настигла смерть. Более мне ничего не известно, ведь я не был вхож в круг близких друзей Камбиза. И вообще, я находился в Дамаске, когда все случилось. Камбиз же умер в городе Хамат.[6]
– Все это странно и непонятно, – проворчал Арсам, который всегда отличался подозрительностью. – Сначала из Египта примчался Бардия, младший брат Камбиза, и переполошил народ известием о гибели Камбиза в Куше.[7]
Жрецы и старейшины совершили над Бардией обряд посвящения на царство, увенчав его прямой тиарой.[8]
Едва Бардия взошел на трон, как в Пасаргадах объявился гонец из Египта, сообщивший, что Камбиз жив и возвращается обратно в Персиду. Старейшины пребывали в замешательстве. Тем временем Бардия со своими приближенными, вскочив на коней, умчались в Сузы. Оттуда вскоре пришло известие, что Бардия убит по приказу Камбиза. Проходит еще немного времени и распространяется слух, что Бардия жив и пребывает в Экбатанах. Мидийцы, приезжавшие в Пасаргады из Экбатан, подтверждают это.
В довершение всего опять приходит весть, что Камбиза нет в живых. Народ и старейшины боятся верить этому, но войско, вернувшееся из Египта, доставляет в обозе тело царя, уже готовое к погребению. Тело Камбиза поспешно замуровывают в недостроенной гробнице, а знать торопится присягнуть на верность Бардии. Только Бардия ли восседает на персидском троне? Ведь Бардию казнили по приказу Камбиза три месяца тому назад…
