Эту книгу посвящаю памяти своего отца – самому лучшему из дедушек – Богунову Николаю Григорьевичу(14.08.1950—21.09.2018).
Дедушкин сказ
Морозным вечером скрипят снега, Сугробы белые метет пурга. На печке с дедушкой лежал внучок, Игрушку мягкую клал под бочок.
Сказанье древнее шептал старик, Малыш прислушался, совсем притих. Писал узорами мороз стекло, В избушке холода уж нет давно.
Горят дровишки, искрой играя, прядет старушка его родная. Светло в светлице, лучинка тлеет, ему не спится, но сам робеет.
Из мифов древности идут лихие злодеи, бестии невесть какие! А где ж былинные герои прошлого? Неужто спрятались? И осторожные?!
И сердце с трепетом, завороженное, зовет с надеждою вооруженного Илюшу Муромца, да и Поповича – пускай померятся, рубя врага с плеча!
И гордость в детскую душу наивную вступает чинною походкой, бравою. Ведь той причиною была соструганна, подобно Муромца булава знатная.
Да вот поднять ее совсем нет силушки: нависла ноченька, прикрыла глазоньки. Погладит дедушка головку светлую, Пусть пропоет внучок песню победную.
Когда дотянется рукой до облаков, тогда, как вырастет, и будет уж готов, словно Илюшенька, да сын Поповича – головка буйная, да горяча – постигнет мудрость – чаша испитая, и будет нечисть вся им перебитая!
Детские игрушки
В детской комнате в шкафу завели они борьбу – не простое состязание за «Красу села» название. В семь матрешек хоровод устремился дружно в ход по окружности направо, часом больше – часом мало, словно яркий паровоз – мал-мала да полный воз: от большой до маленькой, от младой до старенькой. Расписные куколки – купола да ступоньки! В прятки разыгрались, в старшую впускались, как в свою избушку – липову кадушку. Спрятались, закрылись, словно не родились, друг за дружкой, раз за разом, по отдельности и сразу. Поведя красивым глазом, да с загнутою дугой, – бровки месяц расписной – любопытству удивляясь и напрасно не стесняясь, заявили о себе и народном мастерстве! Глядь, а рядом в уголке на простом-то языке Неваляшка улыбнулась и в поклон в спине согнулась. С мановением руки раздаются звуки! Звуки те от скуки для баю-баюки. Раскачалась, закрутилась, станцевала и забылась. Все начнет сначала, Ляля бы качала славную игрушку, милую подружу. Ты непобедимая, спать неуложимая.
Ты моя бедняжка, кукла-неваляшка! Смотрят все ребята, да глазам отрада! И не наглядеться, как им приодеться мастер повелел, да за каждую радел. Выбрать бы простую, да не дорогую, милую, любимую, с детством уносимую в радужную сказку, в первую раскраску мамину подсказку: Марьюшку-матрешку (поучала счету), Неваляшку Катю, что несла заботу за дитя родное, нежное, малое. Сажай на подушку добрую игрушку! Глазками моргай, Лялю охраняй! До зари спят детки, лакомы конфетки берегут игрушки, шепчут им на ушки быль и небылицы. Ты прикрой ресницы, уложи ладошки, замурлычат кошки. Месяц на дорожке отряхает ножки, обувает снова бархатны сапожки, чтоб во сне явиться и не запылиться.
И с улыбкой детки засыпают рано, снятся им игрушки, каких в мире мало!
Веды
Сколько нам известных сказок в «Книге Коляды»! Там открылись мне ворота да в Ирийские сады! Друг мой, Пушкин! может это ты ночью писал? Вот читаю я о том, как там жил Салтан! Ну а может, Вы, Аксаков, выкрали цветок, что алеет всех прекрасней, не возьму я в толк?? И ковры да самолеты дарит вовсе не Восток! Римский-Корсаков услышал дивну оперу «Садко»! Васнецов писал Снегурку на льняном холсте – узнаем детских героев, все былины, ВСЕ! Змей Горыныч, да Емеля со страниц глядят. Что же это за такое?! Изумленный взгляд! Греки-греки, как же гнусен был ваш плагиат Прометей и Дионисий с нами говорят только вовсе не на вашем, нашем, языке, и гадать вовсе не надо вилами по воде! Ах, этрусски были рядом, мне тут сообщили. Вы, должно быть, в мире жили. Переделать поспешили мифы, оды да стихи, что неведомы вам были до этой поры?! Вижу-вижу образ древний и язык родной, тот, что душу мою греет и несет покой! Обороты, повороты, линии, сюжет – Боже мой, какая Радость этот ваш запрет! Веды-Веды, вы ведите долгий разговор, до рассвета не закрою окна-двери на запор. Боги-боги, разных классов, родов, степеней, если б знать могли б мы сразу, кто из вас сильней!? Из языческих диковин выбрался Христос… Слава Богу, мы с Тобою, и в венке из роз!…
Для девицы
Как важно для дЕвицы быть недоступной. Не полниться страстью ежесекундно. Держаться святынь, заповеданных Богом. Не слушать словес людей недалеких. Бежать от юнцов, живущих лишь вздохом… Мирской суеты да переполохов. От блеска ларцов, открытых зазывно, И княжьих хором, гнетущих всесильно богатством и властью, да похотью-страстью, убийства и буйства – холопов несчастья!
А лучше девИце сидеть на крыльце, да думать о матери, старом отце. Водить хороводы, да стряпать блины. Братишкам родимым штопать штаны.
Платок повязать и к колодцу пойти, да яблок собрать, птице нАлить воды.
А вечером ясным с подружками спеть о том, как петух полетел зорьке петь.
Как тень напугала парнишку-задиру. На ярмарке шут отыграл нам сатиру. И русский такой заводной менестрель забрался на дряхлую, старую ель.
Колядки допели – да спать на печи! А лапти надели – с утра хлопочи! Ухват, коромысло, жаровня да печь – кому пирогов с кренделями испечь?!
Хлопочет хозяйка да дочь молода. Скорее сватов зазывайте сюда!
Туч разведенные краски…
Туч разведенные краски медленно ветер метет. Небо-художник, как по подсказке, мазки за мазками кладет.
Полосы грозные цвета багряного Синь заплетает в искусный узор. Лики безвестные, лица румяные – видит таинственность пристальный взор.
Чтение-пение книги мистической, словно затмение мысли скептической. Дивное видится сердцу глубокому, знает оно старину ту далекую.
Слышит вибрацию нити духовной, Бога далекого оклик пристойный:
«Как тебе дышится в зареве века огненным пламенем левого века идола страшного – Нечеловека?!»
То в рукопашную звать нас пытается; Полчище бледное к вам обращается – Инок усопший и ангелы-ратники…
Вот вам, развратники, их наказание: молнией выжжено поле посевное, пламенем писано слово заветное!
«Помните палицу Бог-человека! Вам ли не справиться с умыслом беса?! Зверя побитого в прах вы сотрите, родину-матушку вспять воротите».
Детушкам малым зарей улыбнется, сердце родимое в нем отзовется, звоном рассеянным люд соберется, жизнь полюбовная к миру вернется;
Колоколом к службе в храм созовется, Облаком белым в небо вернется…
Явлено было Чудесное вам! Пусть устыдится постылый ваш срам! Кистью пишите на чистом холсте, век возродите в Иисусе Христе!
