Светлана Лаврова - Дело о Великой и Ужасной Кости

© С. А. Лаврова, текст и иллюстрации, 2019

© ЗАО «Издательский Дом Мещерякова», 2019

Жила-была нарисованная обезьяна. Ей исполнилось уже почти три часа, потому что её нарисовали на первом уроке, а сейчас время приближалось к полудню. Конечно, тетрадь по математике не лучшее место для приличной нарисованной обезьяны. Но что поделаешь, родину не выбирают.

Тетрадь была в клеточку, и обезьяна получилась в клеточку. Но она не беспокоилась по этому поводу – думала, что так и надо: весь мир тоже в клеточку. Она же не могла выглянуть из листка.

Вообще-то Данилка собирался изобразить не обезьяну, а свою соседку по парте, Вику-вредину, но не всегда в жизни случается то, чего хочешь.

Потом уроки наконец закончились, и Данилка принёс обезьяну вместе с прочей математикой домой и раскрасил жёлтым карандашом, под цвет бананов. Вокруг он нарисовал пальмы, похожие на зелёные взрывы, синюю реку и жёлтый песок. В синюю реку Данилка посадил крокодила и закрасил его синим, потому что они в школе по природоведению проходили маскирующую окраску. И ушёл обедать.

Пришла Анечка и нарисовала на синем крокодиле красные цветочки. А то вдруг обезьяна его не заметит, когда он подкрадётся. Теперь-то, конечно, заметит. Кто же не заметит, как к тебе зловеще ползут, облизываясь, красные цветочки. Ещё она нарисовала попугая, похожего на петуха. Или петуха, похожего на попугая.

Потом привели из садика Сашку. Он втиснул между пальмой и попугаем зелёный длинноносый танк. Потом сверху наискосок нарисовал летящие клином бомбы, а в нижнем углу – парочку разорвавшихся гранат и одну неразорвавшуюся.

Потом из кухни вышла бабушка. Она пририсовала бомбам крылышки, и получились летящие клином бабочки. А гранаты она перекрасила в хризантемы.

Потом пришёл папа и пририсовал танку хвост, потому что подумал, что это слон.

А потом пришла мама и сочинила сказку.

Это было очень давно, в первобытные времена, когда динозавры уже вымерли, а компьютеры ещё не народились. Жила в лесу маленькая обезьянка. У неё были мама, и папа, и куча всяких родственников, которые никак не назывались, и жили все вместе на деревьях. И ещё у неё была подружка Ма Ша. Ма Ша была не обезьяна, а человек. Правда, не настоящий человек, а первобытный. Ну да что же делать, других тогда на Земле и не водилось.

Вы спрашиваете, как же они дружили, если обезьянка говорила на обезьяньем языке, а Ма Ша на человечьем? А всё очень просто. В те далёкие времена человечий и обезьяний языки ещё не очень отличались и люди с обезьянами прекрасно понимали друг друга.

Обезьянку звали Ах-Ах. В переводе с обезьяньего это значит «ах-ах!», потому что обезьянья мама сказала именно такие слова, впервые увидев новорождённую дочку. А Ма Ша в переводе с первобытного означает «та, которая хорошо кушает МАмонтов». У Ма Ши были два друга – Са Ша и Я Ша. Са Ша означает «тот, кто хорошо кушает САблезубых тигров», а Я Ша – «тот, кто хорошо кушает Ягуаров». Первобытные дети вообще почему-то хорошо кушали и не капризничали. Наверное, потому, что те, кто кушал плохо, очень быстро вымирали, как динозавры.

И вот однажды Ах-Ах пришла в гости к Ма Ше и видит: сидят Ма Ша и её друзья грустные-прегрустные на берегу первобытной речки под названием Ре Ка. Са Ша просто так грустно сидит, Я Ша грустно бормочет какое-то заклинание унылого мотива (он был учеником шамана), а Ма Ша грустно обрабатывает скребком шкуру Большой Зубастой Крысы Без Хвоста. (Потому что первобытная женщина не могла грустить без дела, это считалось аморально, а Ма Ша была моральная.)

– У нас беда, – объяснила Ма Ша всеобщую тоску.

– Ах-ах! – встревожилась Ах-Ах.

И Ма Ша рассказала обезьянке, что у Я Ши большие неприятности.

Я Ша считался самым хитрым мальчишкой племени. Он устроился учеником к шаману, потому что шаману давали мясо вне очереди. И вот сегодня утром шаман задал ученику контрольную, а сам куда-то ушёл.

– Шаман задал ему Маленький Большой Наговор на Завтрашнюю Охоту! – торжественно произнесла Ма Ша. – Заговор на Великой и Ужасной Кости!

– Ах! – сказала Ах-Ах.

– Ох! – сказал Са Ша.

– Ух! – сказала Ма Ша.

– Вот именно, – сказал Я Ша.

Великая и Ужасная Кость была самой большой святыней племени. Вообще-то она ничего такого собой не представляла – обычная лопатка пещерного медведя, хорошо обглоданная и высохшая. Но шаман сказал, что получил Кость лично от Великого Духа Уа-Уаха. Племя Настоящих Людей Уа-Уаха уважало и Кость послушно признало Великой и Ужасной. Шаман колдовал на ней самые важные заговоры – про охоту, – чтоб звери не капризничали, когда в них кидают копья. Остальным было запрещено трогать святыню.

– Он бы ни за что не доверил мне Кость, – сказал Я Ша. – Но ему надо было уйти. А завтра охота. Поэтому он задал мне урок и разрешил взять Кость. Я колдовал – и она исчезла!

– Ах! – сказала Ах-Ах.

– Ох! – сказал Са Ша.

– Ух! – сказала Ма Ша.

– Вот именно, – сказал Я Ша. – Шаман завтра вернётся к началу охоты, увидит, что кости нет, и убьёт меня. Или из племени изгонит.

Ма Ша доскребла свою крысу и начала натирать её золой, чтоб шкура стала мягче.

– Оставь в покое несчастное животное и думай, – приказал Я Ша. – Что делать?

– Морду набить, – предложил Са Ша. – Тому, кто Кость спёр.

– А если это Великий Дух Уа-Уах? – спросил Я Ша. – Передумал и забрал Кость обратно.

Са Ша подумал и повторил:

– Всё равно набить. Кость наша. Красть нехорошо.

– Правильно, – согласился Я Ша. – Сначала набить, а потом можно ему помолиться, чтоб не сердился.

– Ах-ах, – сказала Ах-Ах. – Жалко духа. Он один, а вас много. Если все ему будут морду бить…

Ребята замолчали, представив Великого Духа Уа-Уаха с фингалом под глазом, распухшей губой и забинтованным ухом.

– Надо по-хорошему спросить, – предложила обезьянка. – Может, он и не забирал Кость. Что, у него своих костей нету, что ли?

– Нету, – сказал Я Ша. – Он же дух. Вообще-то, можно и по-хорошему. Только я не знаю, где живёт Уа-Уах.

– А моя мама говорит, что люди знают всё, – удивилась обезьянка.

– Люди знают всё, кроме того, где живёт Уа-Уах, – сказал Я Ша.

– Я могу провести, – вызвалась Ах-Ах, чувствуя себя умнее людей.

– Пошли, – скомандовал Я Ша. – Ма Ша, зачем ты волочишь с собой эту шкуру? Духа в неё заворачивать?

– Ладно, шкура пока пусть полежит, а я буду бусы нанизывать, – согласилась Ма Ша и на ходу стала ловко надевать на сухожилие медведя разноцветные ракушки. (Потому что неприлично первобытной женщине идти и ничего не делать, а Ма Ша была приличная.)

В джунглях обычно скучно не бывает. Сначала на Са Шу упал с дерева Большой Жирный Червяк. Са Ша от неожиданности заорал так, словно на него не червяк, а саблезубый тигр свалился. Червяк от ужаса тут же вымер напрочь. Теперь он на земле не встречается. Потом на Са Шу свалился саблезубый тигр. Ну, не свалился, а просто вышел поглядеть, кто так шумит. Но Са Ша тигра почему-то не испугался, а строго спросил: «А почему у тебя такие большие зубы?» Тигр опешил и сел подумать – и действительно, почему? Компания тем временем тихо проследовала дальше. Они шли мимо Большого Дерева С Дыркой, мимо Маленького Дерева С Дыркой, мимо Дерева, Которое Съел Огонь, мимо Сухого Болота, мимо Мокрого Болота…