Когда-то он всех заряжал своим неиссякаемым оптимизмом. Гордость института небольшого научного городка, гений в своем деле, любимец сотрудниц возраста от двадцати до восьмидесяти лет, в настоящий момент был уже стар и восстанавливался после тяжелой операции на сердце. Родственники всячески опекали его, жаловаться на невнимание не приходилось.
Врачи обещали заметное улучшение через полгода, но уже спустя два месяца после операции он чувствовал себя бодрым и деятельным: много читал, обзванивал знакомых, выходил на недолгие прогулки, любил подискутировать на политические темы.
Но сегодня резко поднялось давление, и пришлось прилечь днем. Его заботливо укрыли одеялом, родная рука протянула чашку с чаем. Старик попросил поставить чашку на журнальный столик. Как только звуки шагов удалились, в голове стали оживать воспоминания, те самые, которые согревали его даже тогда, когда, казалось, холод окончательно завладел его сердцем…
Он молод и полон энергии. Сибирь, пьянящий воздух, палаточный лагерь, поздний вечер, он заходит в её палатку и загадочно шепчет: «Душа моя, а не предаться ли нам плотским утехам?» Она изображает стыдливое удивление и потихоньку заползает с головой в спальник. У них была такая игра, он обращался к ней: «душа моя», «свет очей моих», «моя госпожа», а она к нему: «граф» или «Ваше Величество». Долго так они не выдерживали и вскоре начинали дружно трястись от смеха, обнимая друг друга. Выражения «стыдитесь», «какой конфуз» и множество подобных оживляли суровые будни… Ну, ничего, у них всё еще впереди, жизнь продолжается!
Он потянулся рукой к чашке, чай был его любимым напитком, выпил до дна.
В экспедициях они пили так называемый лесной чай, приготавливаемый в котелке над костром. Чего только они в него не добавляли! Лучший способ быстро согреться и набраться сил – выпить из походной кружки лесной чай.
Когда-то дома хранились высушенные веточки, листочки, благодаря которым чаепитие превращалось в сладкие моменты воспоминаний… Запах, знакомый вкус помогают нам вернуться в прошлое, не дают забыть… Он почувствовал слабость, как будто падает и летит куда-то вниз, стал искать рукой, за что ухватиться, и не нашел опоры. Вспышка света, и её лицо, молодое, красивое, страх в её глазах. Он попытался закричать, но не услышал себя. И вдруг всё исчезло…
***
Четыре месяца спустя.
До отпуска оставалось два дня, что совершенно не способствовало рабочему настроению. Следователь Виктор Васильевич Зайцев зевал, уткнувшись в газету. Унылая обстановка кабинета наводила тоску, а жизнерадостное щебетание птиц из распахнутого по случаю солнечного июльского дня окошка, манило затвердевшую душу и измученное напряженным режимом тело как можно скорее покинуть казенное помещение.
Идей, где и как провести долгожданный отпуск, накопилось вагон и маленькая тележка, но к общему решению они с женой так и не пришли. Причинами тому были: смешной для великих планов семейный бюджет, нежелание ехать к родственникам и множество фантазий на тему «успей осуществить мечту в отведенное трудовым договором время для жизни». Жена Марина работала судмедэкспертом, и по праву считалась в своих кругах классным специалистом. Работа ей нравилась, вот только чем, Витя никак не мог взять в толк. К тому же он стойко утвердился во мнении, что больше всего на свете жена опасается забеременеть и уйти в декрет, и этот факт ещё сильнее настраивал Зайцева против её работы.
Дружный птичий хор отвлек Витю от безрадостных мыслей. Он уткнулся в стопку свежих газет, в глаза бросилась заметка, которая заставила забыть о приближающемся отпуске и семейных размолвках. Какое-то время Виктор сидел, задумавшись, потом решил всё-таки выйти на свежий воздух и поразмышлять, стоит ли как-то реагировать на информацию. У дверей отделения его застал звонок. Бросив взгляд на экран, Витя искренне улыбнулся и, поднеся трубку к уху, весело произнес:
– Здравствуйте, Григорий Михайлович! Какими судьбами?
– Витя, как я рад тебя слышать! Как сам? Как Марина? – раздалось в трубке.
– Спасибо, Григорий Михайлович, слава Богу, живы-здоровы. А как Ваша семья? – в свою очередь поинтересовался Витя.
– Если найдёшь для меня свободное время в ближайшие часы, расскажу при встрече.
– Конечно, у меня как раз обеденный перерыв!
– Вот и замечательно! Тогда в «Славянке», она ведь рядом, я скоро подъеду.
– Бегу, – бросил Витя на ходу в трубку, другой рукой нажимая на брелок. Устроившись за рулем любимого Шевроле, он включил зажигание и нажал на газ.
Григорий Михайлович Борцов, его наставник и друг, около года как трудился исключительно на себя после того, как обзавелся лицензией частного детектива. Клиентов хватало, Борцова знала каждая собака в городе. Знания, опыт, честность, прямота и благородство давно стали его визитной карточкой.
Витя Зайцев гордился дружбой с ним. К тому же с некоторых пор они дружили семьями. Семья Борцова состояла из жены Дины, маленькой дочки Ниночки, огромного рыжего барбоса Степана и хитрого кота Барсика. В квартире четы Зайцевых тоже жил любимец – пёсик Волчок, совсем не похожий на волка и названный, как напоминание о детской игрушке «юла». Как и Степана, Волчка подобрали на улице, чем спасли ему жизнь. У Волчка не было правой задней лапки, но это вовсе не мешало ему бегать, вертеться как волчок, верно служить и охранять хозяев, любить их и быть любимым.
***
– Ничего себе, он уже на колёсах! – похлопывая по спине коллегу, произнес Григорий. – Что, пошел в гору?
– Да какой там, – отмахнулся Витя, – за машину ещё отдавать и отдавать.
– Помочь? – серьезно спросил Борцов.
– Сами справимся, спасибо, – ответил Витя, присаживаясь за круглый стол.
После краткого повествования о семейных делах, заказав супы, горячее, салаты, хлебную корзину и напитки, мужчины, оба, как по команде, достали газеты, вернее два экземпляра свежего номера их любимой, которую еженедельно покупали уже давно. Конечно, дешевле вышло бы её выписывать, но все знают, какие сюрпризы преподносит почта: перепутать улицу или дом для нее ничего не стоит. К тому же ящички для почты в подъездах легко вскрываются мальчишками, не знающими, куда применить силу и смекалку. «Юные дарования» при случае могут кинуть в ящик соседа сигаретку, жвачку и всё, на что хватит фантазии. Так уж исторически сложилось, что почтовые ящички служат кому угодно, включая распространителей рекламы, кроме их прямых хозяев.
– Смотрю, у тебя та же газета и на той же странице? – улыбнулся Борцов.
– Сам поражаюсь! А почему заметка вызвала интерес у Вас? Клиент из той семьи?
– Я первый спросил, к тому же ты младший, так что отвечай первым, – Борцов с удовольствием пробовал салат и, вероятно, предпочитал пока слушать.
