ПОСЛЕДНИЙ ШАНС НА СЧАСТЬЕ
Она чувствовала себя куском отбивного мяса, брошенным на сковородку с кипящим маслом. Всё тело ныло и было мокрым от пота, голова трещала от малейшего движения, во рту пересохло настолько, что непослушный распухший язык при глотательных рефлексах наждачной бумагой довольно болезненно царапал нёбо.
Сейчас, ранним утром, в этой нагой женщине со спутанными волосами и мыслями, валяющейся, а не лежащей на сбитой в беспорядочную кучу постели, никто из коллег и знакомых ни за что не узнал бы директора элитного образцово-показательного лицея номер семь.
С трудом разлепив опухшие веки, Лидия Андреевна Шварц, щурясь от света, обвела спальню тоскливо-растерянным взглядом и не смогла сдержать стона. Кругом царил чудовищный бардак, описать который двумя словами почти так же тяжело, как и убрать такой бардак за две минуты.
В спальню, застегивая ширинку на мятых брюках, вошёл мужчина лет сорока.
– Валерий Петрович? – Лидия Андреевна стыдливо и неловко прикрыла наготу одеялом. – А что вы здесь делаете?
– Я писял, – ответил Валерий Петрович.
Лидия Андреевна коротко, но осторожно, дабы не злить головную боль, кивнула, словно была полностью удовлетворена таким простым ответом, однако тут же, буквально в следующее мгновение, поинтересовалась:
– А почему, позвольте узнать, вы пи… справляете нужду… у меня дома?
– А где мне её справлять? – задал в свою очередь вопрос Валерий Петрович.
– Да где хотите… К примеру… у себя дома, там… Извините, конечно…
– По-моему, это глупо – вставать, не выспавшись толком, и ехать домой, чтобы пописять…
Лидия Андреевна скривилась.
– Довольно уже! Извините, конечно… Но хватит уже повторять это мерзкое слово… – Неожиданно её лицо разгладилось от внезапного озарения. – Постойте! Вы что, хотите сказать, что мы… что вы… ночевали… вместе… э… у меня?
Его густые брови медленно поплыли вверх.
– Так ты что – ничего не помнишь?
Он удивлённо и одновременно с тем добродушно улыбнулся.
– Лида…
– Андреевна, – машинально поправила она его и попыталась вспомнить вчерашний вечер.
Вчерашний вечер тонул в размытых волнах густого тумана.
Сердце от волнения, охватившего всю её, самоубийственно билось о неприступные стенки грудной клетки…
Подташнивало.
– А ведь я же тебя предупреждал, Лидочка…
– Андреевна.
– Я тебя предупреждал, Лидочка Андреевна…
– Прекратите…
– … но тебя было не остановить вчера… Как подменили, право слово…
Слова текли вязким расплавленным свинцом и причиняли почти физическую боль как говорившему, так и слушавшей.
Она, прежде чем спросить о том, о чём обычно не спрашивают, словно черепаха, прячущаяся в середину своего панциря, сильнее и глубже запахнулась в одеяло.
– Между нами…
– Ты была прекрасна, – искренне произнёс он горячим полушёпотом. – Прекрасна и… распутна…
Его полушёпот оглушил Лидию Андреевну. Она, не зная, куда спрятать глаза, потупила взор, как провинившаяся ученица: ей было стыдно и приятно до обморока. Слово «распутна» из его уст прозвучало для её слуха настолько сексуально, что она, занимавшаяся любовью последний раз семь лет тому назад, ощутила в себе пробуждение целой гаммы всевозможных чувств – от возбуждения до смущения и обратно.
Несмотря на всё это, директриса в ней взяла верх над женщиной, и она деловым и строгим тоном объявила:
– Я не намерена терпеть ваши сомнительного характера намёки!.. Весь этот ваш невнятный бред… плод больной фантазии… В общем… Либо честно рассказывайте, что вчера произошло, либо убирайтесь из моей спальни!.. Из дома!..
Валерий Петрович осторожно присел на край дивана.
– Вчера мы отмечали юбилей лицея…
– Это я помню…
– Ты слегка перебрала…
– Вообще-то, я не пью… – вяло и грустно пробормотала она.
– Я проводил тебя до такси. Таксист тебе чем-то не понравился, и ты попросила не оставлять тебя с ним. По дороге, в такси, ты… извини за подробность… Как сказать… Тебя стошнило на мой пиджак… Таксист сделал тебе замечание… Ты принялась извиняться, и тебя стошнило на таксиста… Тут уже было глупо извиняться… Оставшиеся два квартала мы шли пешком… Ты всё допытывалась, какое у тебя прозвище среди учеников… Пришлось признаться…
– И какое же?
– Не скажу, – твёрдо заявил Валерий Петрович. – Ты опять начнёшь плакать.
– С чего бы мне плакать? – удивилась Лидия Андреевна.
Валерий Петрович пожал плечами.
– Вчера плакала.
– Извините, конечно… Это было вчера… Я требую…
Он вновь пожал плечами и сказал:
– Терминатор.
Помолчали. Она спросила:
– Я настолько страшная? Или я кажусь бездушной машиной?
Его лицо размылось в её глазах из-за подступивших слёз.
– Ну, вот же… опять… Я же объяснил, что из-за фамилии… Ты Шварц…
– Я помню, – всхлипнула она. – И помню, мы закурили… Едкие такие… сигарета…
– Не совсем сигарета… Ну, то есть, не с табаком…
Она нахмурилась, слёзы мгновенно, мистическим образом, высохли.
– Где вы взяли?
– Отобрал у Онупренко. Ещё позавчера. Ну не пропадать же! Да и тебя хотелось развеселить… Прости…
Она решила оправдать его.
– Уж лучше мы, чем дети.
Он кивнул.
– Потом мы пришли. Ты попросила меня сходить за мартини. Я честно признался, что денег нет. Ты сказала, что у тебя много денег. Тебе как раз сдали деньги на бассейн для лицея. Ты сказала, что я должен купить три бутылки мартини, две бутылки шампанского и целое ведро красной икры, что ты намерена раз в жизни устроить себе праздник, что ты двадцать лет отдала этому проклятому лицею…
– О Господи! – не скрывая ужаса, прошептала Лидия Андреевна. – Мы с вами пропили бассейн?
Он успокоил её улыбкой.
– Ну что ты! Я нашёл у тебя в баре полбутылочки коньяка и бутылку сухого вина… В холодильнике были маслины и сыр… Я убедил тебя, что этого нам хватит с головой… И этого нам, Лидия, действительно хватило с головой.
– Вообще-то я не пью… – зачем-то вновь повторила Лидия.
Он поцеловал её в лоб, она смутилась.
– Что было дальше?
– Ты потребовала, чтобы я остался на ночь.
Лидия почувствовала, что краснеет.
– Просто было уже поздно.
– Я отказался.
Лидия задержала дыхание.
– Ты сказала, что это приказ. Я сказал, что мы сейчас не на работе. И тогда ты сообщала мне, что я уволен.
Наступила долгая и тягостная для Лидии Андреевны пауза. Она заставила себя нарушить тишину боязливым вопросом:
– Я уволила вас? По причине?…
Он горько усмехнулся.
– Официальная версия – превышение своих полномочий и рукоприкладство.
– Вы меня… ударили?
– Да нет же. Вчера утром я дал пощёчину Яновицкому.
– Ах, да! – Она облегчённо и открыто вздохнула. – Инцидент с Яновицким. Да! Неприятная история. Мне звонила его мать. Разговор был тяжёлый. Вы же знаете, кто его отец? Я не хотела вчера портить праздник, но… Ваше увольнение – меньшее из зол… Они уважаемые люди…
– Лида! – Валерий Петрович отстранился и посмотрел ей прямо в глаза, – Лида, при чём тут его родители?! Она – депутат, он – замминистра, а сын у них – полный и законченный мудак! Мразь! Он же издевается над нами! Я терпел, сколько мог! Но терпение лопнуло! Мало того, что он вообще никого не слушает, но он нас и за людей-то не считает! Мы для него – обслуживающий персонал. Тебе самой не противно?