– Отец! – Юра обратился к капитану станции – мы готовы занять ваше место и принять управление миссией на Энцелад.
Капитан вздохнул, рассматривая в иллюминатор плывущие прямо перед центральным модулем холодные грани парусов солнечных батарей оси «Запад». Свет далёкого Солнца точкой скользил по модулю «ЗападС-1». Юрий ждал. Наконец, капитан повернулся к нему, привычно раскинув руки и останавливая тело.
– Рано.
Юрий сейчас, как и в детстве робел перед землянами и восхищался ими. Статные, за долгий полёт они не растеряли формы, широкие плечи, рельеф рук, прижимистая походка без привычного давления к полу. Не чета детям, родившимся и выросшим на станции, с прямыми, как на детском рисунке, конечностями. Но дело было не форме тела и силе рук. Дети корабля хотят быть хозяевами в доме, в котором выросли. Так подразумевалось.
– Мы готовы. Школа окончена и возраст достаточен, чтобы принять руководство.
– Да уж – улыбнулся капитан – у меня даже седина не появилась. На Земле было бы… примерно 45 лет. За нами опыт и знания. По расчётам – подлетая к спутнику, мы уступим вам миссию. Альтернатива в инструкции – смерть одного из членов экипажа. Из нас никто не умер.
Капитан деланно развел руками, обводя пространство центрального модуля. Юрий прочитал иронию.
– Вы устарели – мягко улыбнулся он, – все свои сто двадцать тысяч циклов жизни каждый из нас учился жизни и управлению станцией. Родившись в космосе, мы научились, а вы нет.
Капитан строго приподнял брови. Юрий знал этот жест, отступать отец не намерен, и требует ответа за дерзость. Находящийся в рулевом отсеке центрального модуля экипаж внимательно следил за разговором.
– С того момента когда мы покинули Землю, строгие протоколы, правила и режимы стали основой жизни. Им должны подчиняться не только переселенцы, но и все системы корабля. Так и есть, кроме твоего экипажа.
– Моего?
– Землян.
– Мы следуем правилам.
– Неправда. Фермы в модуле «ВостокФ-2» тридцать циклов находились без должного орошения. Инженер подвинул график ремонта в свою угоду. Потом, помощник штурмана вышел на вахту с опозданием. В журнале можно обнаружить записи об успешном обходе топливных модулей на несколько циклов вперёд…
– Все недоработки устраняются. Мелочи – такое бывает. Это жизнь экипажа, мы – семья, чувствуем ответственность друг за друга и помогаем.
– Я не понимаю о чём ты говоришь. Конечно, всё улажено, один штурман поспал больше, другой меньше, теперь не узнать, как было с бдительностью в цикл смены вахты. Циркуляция воды восстановлена, хоть и пришлось работать в среде с повышенной температурой. Это не беда, если можно надевать шорты на тридцать циклов подряд. Не то, что в компенсационном костюме, правда?
Мелкие неприятности землянами трактовались по-другому, это выяснили на корабле с открытием школы для детей корабля. Словами самих же детей корабля. Юрий помнил, как родители требовали послушания, выискивая их на фермах, или рядом с закрытыми топливными модулями, ставшими легендами для детей. Уже тогда, он помнил, их группа легко передвигалась сквозь ось, когда экипаж корабля разворачивался медленно и будто осторожно. Они висели на ручках, помогая друг другу, расплываясь цепью до центрального модуля. Молодые дети корабля не перечили плывущему впереди Юрию, ловко орудующему дружной группой в синих костюмах.
– Мы видим, что жить можно строго по протоколу и вести станцию к Энцеладу без ненужных уступок друг другу, отсылающих к непрописанной вежливости – закончил мысль Юрий – И мы хотим привести станцию именно таким образом! Не дожидаясь вашей старости.
– Тогда инициируй протокол – хмыкнул капитан.
Юрий бросил взгляд на таймер связи с Землёй. Секунды бежали, ускоряясь и замедляясь в след за расчётами программы времени и пространства. Невозмутимо чётко щёлкал таймер циклов оборота станции, отсчитывая возраст полёта и космонавтов. Время как проводник связи с Землёй не оставляло ни единого шанса успеть получить ответ из командного центра.
– Нет – за спиной Юрия собрались молодые дети корабля, большая часть надели экзоскелеты для устойчивого положения. Резиновые браслеты обнимали бедра, предплечья, паутиной устремляясь к пластиковам щитам на груди и спине. Стройная толпа слегка колыхалась в условиях невесомости, – смену мы намерены провести до гравитационного маневра у Юпитера и отправить протокол на Землю.
Взросление перед самым манёвром, досада запоздалого решения и стойкое желание закрыть вопрос управления миссией некстати нахлынули в один цикл. Времени не оставалось. После гравитационного маневра – неизвестность. Часть сил, действующих в космосе, мало изучены или неизвестны. Преодолев пояс астероидов, станция сбилась с расчётов, она держала курс к Энцеладу под управлением экипажа и редкими сеансами связи, прорывающимися с Земли сквозь космос. Обрывки записей, шифры, расчетные данные, важнее приказа, кусочками прошлой земной жизни добавляли смысл миссии, растворившейся в черноте космоса. Нет ни толики уверенности, что останется связь с Землёй после Юпитера или даже на следующем цикле, пока станция вращается вокруг оси. Тогда придётся подчиниться уставу полёта и оставить руководство землянам до посадки на Энцелад. Всё было решено перед стартом и вписано в протокол инструкции. Но пока индикатор горит зеленым, значит сквозь Солнечную систему тянется хрупкая нить, связывающая Землю и одинокую станцию.
– Так, дети – властно крикнула помощник штурмана – марш к жилым модулям!
Немолодая женщина, в её глазах читалась обида за прокол с опозданием. Темные разводы вездесущего пота на красной майке подчеркивали выпуклости немолодого тела. Из-за сбитого графика ремонта системы орошения, экипажу пришлось пропустить стирку, чтобы на два с лишним цикла раньше стабилизировать температуру внутри станции. Юрий посмотрел на женщину, уставшую и раздраженную, потом на Агату, дочь помощника штурмана, и кивнул девушке.
– Мы не дети – ответила Агата – мы новый экипаж корабля!
Нецензурно и шёпотом выругался инженер Петров. За весь застывший от удивления экипаж выругался.
С очередным циклом на солнечных батареях оси «Юг» загорелись отблески далёкого солнца. Иллюминатор, выходящий на ось, безучастно отсвечивал мертвенно-бледным жилым модулем «ЮгЖ-2», солнечную батарею которого пробил астероид. Её дырявый парус, будто наклейка на черном листе космоса, неподвижно пропускал россыпь звёзд, плывущую внутри пробоины вслед вращению станции.
