Вера Петровна судорожно вгоняла воздух в окостеневшие от ужаса лёгкие. Сознание сопротивлялось правде, психика уговаривала спрятать видение поглубже, а лучше просто стереть из памяти кадры из новостной ленты…
Значит, это уже пятый случай только в Химках. И это не совпадение, как бы полицейские не классифицировали инциденты, как бы раздражённо не ворчали дамы из отдела опеки и попечительства.
Она вспомнила самый первый – два месяца назад. Обычный вызов: мальчик шести лет, Федя Ерёмин, высокая температура, подозрение на ОРВИ. Адрес был ближе всех по её участку, и педиатр Дементьева направилась именно туда.
Дверь открыла молодая мать, в золотистых кудряшках и домашнем изящном платье, презрительно прищурилась, попросила надеть бахилы и не разуваться.
– Мы вообще-то вас с утра ждём, доктор! Я уже хотела скорую вызывать. У Феди температура не падает, я и вчера и сегодня сбивала!.
Вихрастый мальчишка действительно горел, но горло чистое, в лёгких хрипов нет, сердцебиение в норме, лимфоузлы не увеличены.
– Как же ты заболел, котик? – Вера Петровна ощупывала желёзки.
Маленький пациент равнодушно смотрел на неё блестящими от лихорадки голубыми глазами. Белки в красных прожилках, сосудики полопались, неприятное зрелище. Дементьева мельком проверила: следов травм или насилия нет, ни синяков, ни ссадин. Горячая кожа гладкая и нежная.
– Мы на выходных в Москву ездили, может быть Федя в парке на каруселях что-то подхватил, они же там не обрабатывают ничего! Или на площадке, туда ведь кого только не приводят, с соплями до пояса! – озабоченно качала головой Ерёмина.
– Тошнота, рвота? – сомневалась Вера Петровна, признаков обезвоживания не наблюдается, вряд ли отравление.
– Нет, мы вчера кушали хорошо, и ужинали с добавкой.
– Лес посещал? От клещевого энцефалита прививали? – терпеливо спрашивала Дементьева.
– Нет, мы прививки не ставим, у нас медотводы были, – поджала губы мать.
Вера Петровна тихо вздохнула. Симптомов боррелиоза нет, на пневмонию тоже не похоже. Педиатр оставила стандартный набор рекомендаций для лечения ОРВИ, настоятельно просила Ерёмину вызвать скорую, если температуру не удастся сбить, и ни в коем случае не отказываться от госпитализации.
– Доктор, а может быть… – уже на пороге остановила неуверенным вопросом молодая мать. – Может быть такая реакция на стресс из-за сильного потрясения?
Дементьева замерла.
«Вечно они так! Нет, чтоб полную картину для анамнеза!» – с тоской подумала она.
– А что случилось с Федей?
– Неделю назад мы в «Дубках» гуляли, ходили уточек кормить и белочек смотреть, – прижала руки к груди Ерёмина. – И Федя в прудик упал. Там маленький пруд такой, мелкий, недалеко от храма, как войти. Мы хотели сфотографироваться, а он не слушался и упал в воду. Испугался, конечно же, хоть и мелко, там мужчина был, помог спасти.
– Да, может быть запоздалая реакция на стресс. Проблемы со сном были?
– Нет, мы хорошо спим днём, и вечером вовремя укладываю его.
– Наблюдайте, поправляйтесь, – привычно кивнула педиатр.
До восьми вечера Вера Петровна посетила ещё пятерых маленьких пациентов. Приползла домой и сбросила разношенные туфли с отёкших ног. Единственный радостный момент за весь день!
В пустой квартире никто не ждал. Отца своего она не знала, а мать схоронила почти семь лет назад. Приняв душ, она сидела на кухне с чаем и сдобным вишнёвым рулетом. Не первый раз с вялым негодованием возвращалась к мысли, что её нагружают работой больше, чем остальных, потому, что она незамужняя и без детей. У неё даже кота нет, так мало времени Вера проводила дома.
А спустя ещё несколько дней вечером она стояла в очереди в «Пятёрочке», головная боль отупляла и прибивала к земле. Но тут из белого шума разговора двух других женщин вырвалась знакомая фамилия.
– Так Ерёмина в разводе была, Федьку теперь или бабка, мать Светкина, или отец забрать должны. А нет, так в приют пойдёт. Жалко мальчишку, маленький ещё! – причитала тучная дама, делясь с соседкой.
– Извините, а что с ней случилось? – чуть наклонилась к ним Вера Петровна. Женщины с удивлением оглянулись на неё, и Вера поспешно поправила: – Я Федю лечила, он к нашей поликлинике прикреплён.
– А вы не слышали? Нашли мёртвой в квартире! Федя в гостях у соседей был, домой его привели, а Светка башкой в духовке, газ пустила. Квартиру вскрывали, аварийка была! Ужас! Молодая ведь ещё! – женщины скорбно качали головами.
Дементьева тогда шла домой в смешанных чувствах. Вот как так: только ты человека видела, разговаривала, а раз – и он труп! Вот жизнь-то! Жалко Феденьку.
Второй к ней на приём привели девочку. Ребёнок зашёл в кабинет за руку с мамой, неубедительно переставляя заплетающиеся ноги. Даше Лысенко температуру сбили, но вот заторможенность и приступы лихорадки периодически возникали.
Вера Петровна увидела красные от паутины рваных сосудов глаза и вспомнила Федю Ерёмина. Внутри что-то настороженно царапнуло. Она обратилась к маме, статной женщине с тёмно-каштановыми волосами.
– В пруд на прогулке не падали?
Та посмотрела на педиатра, как на сумасшедшую, метнула беспокойный взгляд к медсестре, занятой заполнением карт.
– Нет, вы что, доктор! Какой пруд?
– Недавно мальчик один в «Дубках» в воду упал, потом на стрессе похожее состояние наблюдалось. Тоже с температурой.
– В «Дубках» мы гуляем часто, и по воскресеньям после службы в храме обязательно. Но неужели вы думаете, что я бы не заметила, как ребёнок утонул! – возмущённо выдохнула Лысенко.
Вера Петровна смотрела на восьмилетнюю Дашу. Девочка медленно моргнула, и равнодушное лихорадочное стекло стало живым и заинтересованным. На бледных щеках появились лукавые ямочки, и Даша улыбнулась. Так же неторопливо розовые губки приоткрыли на три секунды ряд крупных треугольных зазубренных по краям резцов и клыков…
Дементьева вздрогнула и зажмурилась на мгновение. Нет, показалось. Ребёнок сидел, сгорбившись, спокойно и устало глядя на поцарапанный ростомер с фанерным жирафом.
– Даша, открой ротик, пожалуйста. Покажи горлышко, котик, – Вера Петровна похолодевшими пальцами разорвала упаковку деревянного шпателя.
Молочные мелкие зубки, два резца выпали, на их месте прорезались постоянные, кривя и так неровный заборчик. Чистое горло, язык без налёта.
Дементьева написала направление на анализы, чтобы прояснить клиническую картину. Ребёнок цел и невредим, а ведёт себя как макаронина недоваренная. Нельзя исключать отравление, ведь она могла попробовать что-то из маминых лекарств, например. Но эта улыбка… Вера с большим трудом убедила себя, что ей померещилось. Усталость и головная боль, сверлящая виски, не могли не сказаться на восприятии. На повторный приём через десять дней Лысенко не явились.
