– Ты что! Я? Да ни за что!
Маша тряхнула волосами. Непослушные каштановые пряди торчали как у взъерошенного цыплёнка. Она сидела нахохлившись и исподлобья смотрела на подружку.
– Ну Маша, почему… – канючила Леночка.
Её руки постоянно поправляли невидимые складки на белоснежном платьице или приглаживали распущенные светлые волосы. Из-под длинных ресниц умоляюще смотрели голубые глаза.
– Карандаши и кисточки, – фыркнула Маша. – Ты можешь меня представить с ними? Я лучше на дереве посижу!
– Ты ведь не пробовала! А вдруг в тебе талант сидит, а ты не знаешь?
– Надо мной все угорать будут!
– А ты не говори…
Маша пнула камень, который удобно пристроился под обшарпанной зелёной скамейкой во дворе.
– Ты просто боишься, и поэтому меня с собой тянешь.
– Боюсь. – Невидимая соринка с платья полетела на землю. – Очень… Там экзамены сдавать надо!
– Вот и сдашь! Ты прекрасно рисуешь, – в Машином вздохе восхищение смешалось с завистью.
– А может, ты тоже! – Леночка вскочила и взмахнула руками. – Маша, вспомни, у тебя дедушка же рисовал!
Ещё один камень улетел с насиженного места.
– Тебе в театральный надо. А не в художку.
– Ты знаешь, я мечтала стать актрисой, когда… – Лена запнулась, – была маленькой. Но… Актрисы же выступают на сцене, а я даже на уроке боюсь отвечать!
– Вот! – Маша вскочила и подбоченилась, как молодой задиристый петушок – уже не цыплёнок, ещё не взрослая птица. – Опять предателем станешь?!
Из всех книг Маша признавала только те, что про войну и пиратов.
– Ты что! Почему? – испугалась Лена.
– Себя предашь, свою мечту, если я не пойду!
Леночка отвернулась, в глазах мелькнули слёзы:
– Не… пойдёшь…
– Чё ревёшь! Таскаться за тобой, что ли, до смерти?! И сопли вытирать. Ты сама должна! – кипела Маша.
– Чего должна?
– В себя верить!
– Я… – Леночка обернулась. Машу пронзил её взгляд из-под мокрых ресниц. – Я так не умею…
– Ладно. – Маша сдулась и плюхнулась обратно на скамейку. – Ну тебя. Пойдём вместе.
Леночка порывисто обняла подружку. Напряжение спало, её переливчатый смех зазвенел радостью:
– Спасибо! Спасибо!
Маша отстранилась:
– Отстань. Хоть экзаменаторы посмеются. Поглядят на мои работы – и тебя с руками и ногами оторвут!
Полный обожания Леночкин взгляд не отрывался от Маши. Было заметно, что подруга восхищается ею – её смелостью, верой в себя, тем, что она никому не даёт спуску и легко подбирает слова. Этот восторг льстил Маше, хотя иногда и напрягал.
Сама Леночка терялась в разговорах и подходящий ответ придумывала лишь спустя несколько дней. Обычно в трудные моменты её глаза смотрели непонимающе, губы улыбались, а потом, ночью, подушка мокла от слёз.
– Ладно, давай пять. – Маша подставила ладонь для хлопка. – Только за тобой должок.
– Какой? – испугалась Леночка.
– Ну как? – рассмеялась Маша. – Я – тебе, ты – мне! По рукам?
Леночка отпрянула:
– Что я тебе буду должна?
– Не боись, всё очень просто! Можешь прямо сейчас расплатиться.
– Говори! Не тяни.
– Вон то дерево видишь?
Леночка кивнула.
– Сколько раз я тебя звала на него?
– Мно-о-ого, – протянула Леночка.
– И что?
– Ты же знаешь, я не умею лазить по деревьям.
– А я не умею рисовать, – рассмеялась Маша. – Честный обмен! Залезешь на него до экзамена – пойду с тобой. Нет… значит, буду одна на дереве сидеть!
Леночка ахнула:
– Но я же боюсь…
– А ты думаешь, я не боюсь?! – мотнула головой Маша. – Боюсь! Ненавижу рисовать! Учительница в шоке от моих работ и ставит четвёрку только потому, что тройки по этому предмету не придуманы. Как мне сидеть на экзамене?
Леночка сцепила руки, а Маша, словно на сцене, продолжила:
– Это ужас будет! Но жизнь – это борьба. Если не с другими, то с собой. Взять хотя бы страхи. На кой они мне сдались? Так что я буду считать это экзаменом своей смелости!
Леночка остолбенела.
– Вот и твою потренируем! На дереве, – вошла в раж Маша.
– Ах так! Ты со мной торгуешься! Подруга ещё называется!
– Торгуюсь! – тоном старенькой бабушки подребезжала в ответ Маша. – Ты мне ещё спасибо скажешь!
Подружки рассмеялись.
– Ну хорошо! Я залезу! – Леночка подбежала к дереву.
– Что? В белом платье?
– Какая разница! Тут моя жизнь на волоске висит, а ты – платье…
Леночка ринулась вверх. Маша в шортах, видавших не одно дерево, и майке, поймавшей не одно пятно, еле успевала за подругой, чьё белоснежное платье впервые цепляло на себя всё подряд: и пыль, и ветки, и иголки.
Подол зацепился за сучок. Затрещала ткань, но Лена только быстрее полезла вперёд. Она слишком спешила наверх, боясь оглянуться и испугаться. Повторить такое она бы точно не решилась!
Её остановил зычный голос подруги:
– Стой! Стой, кому говорю!
Леночка посмотрела вниз – от высоты защемило сердце и закружилась голова. Она вцепилась в ствол, слёзы брызнули из глаз. На весь двор раздался визг:
– Ой, мамочки!
Маша мастерски огибала одну ветку за другой, ноги сами искали опору. Но плюхнулась рядом с подругой она лишь через две минуты.
– Кто бы сказал – не поверила! Тихоня Леночка. Я тебе кричу-кричу, а ты…
Смачный Машин плевок долго летел вниз.
– Ну ты и высоту набрала! Я думала, дальше той развилины ты ни за что не заберёшься. – Маша махнула туда, где на полпути к ним раздваивался ствол.
Леночка испуганно приоткрыла один глаз:
– А что? До верхушки лезть было не надо?
От оглушительного Машиного хохота задрожало дерево. Леночка вцепилась в ствол так, что костяшки пальцев побелели.
– Хватит! – взмолилась она. Слёзы бежали по щекам. – Хватит!
Маша перестала смеяться:
– До верхушки даже я не могу – она тонкая! – Маша внимательно посмотрела на подругу. – Ты, видно, очень хочешь в школу эту… Одной тебе, что ли, мало?
– Так та художественная… – протянула Леночка. – А наша… Что в ней интересного?
– Как слезать будешь?
– А можно я здесь посижу? Кра-а-а-а-сивот-то к-как…
Леночка сидела, зажмурившись и вцепившись в ветку. Зубы стучали, как будто она замёрзла.
– Кра-кра-красиво, го-о-о-о-воришь, – передразнивая, протянула Маша.
Яркое солнце почти встретилось с крышами домов. Оно щедро одаривало вечерний город великолепием. Закатные лучи подсвечивали дерево, наряжая его в розово-фиолетовый наряд. Платье Леночки тоже окрасилось, но здесь не только солнце постаралось. Дерево, где только могло, оставило метки: пятна зелёного сока, следы от коры. Белоснежным платью больше не стать. Но девочкам сейчас было не до красоты нарядов или пейзажа.
Отдохнув несколько минут, Маша скомандовала:
– Хватит штаны просиживать. Скоро стемнеет. Тогда до утра придётся с деревом обниматься.
Начался путь назад. Длился он мучительно долго. Маша сорвала голос, командуя, куда ставить ногу и за какую ветку хвататься. Леночкин визг стянул под дерево всю окрестную ребятню. Такого концерта не видели с прошлого лета, когда мать гонялась за Петькой, который уволок из дома постельное бельё и сделал из него верёвки, готовясь к побегу из тюрьмы.
