Ребристый деревянный обломок покинул недра торфяного болота с чуть слышным хлюпающим звуком.
Усатый мужчина в зелёной шапочке и галифе, приподнял деревяшку на уровень глаз. Затем с великой осторожностью положил на расстеленный брезент. Только после этого мужчина позволил себе вытереть со лба тяжёлые капли пота – майское солнце палило нещадно. А в придачу к жаре от болота поднималась влажность и смрад. Они заставляли мучиться мужчину ещё сильнее. Но, как участник общества любителей естествознания, который, к тому же, инициировал эту экспедицию, отступиться от болота он не мог.
На шершавом куске брезента лежали ещё десятки деревянных обломков. На некоторых из них будто бы проглядывали квадратные насупленные лица. На других – симметричные геометрические узоры. Чуть дальше, на том же брезенте, лежали причудливой формы камешки и щепки.
Ветки ближайшего к болоту куста затряслись, и почти на самый брезент выкатился чумазый мальчишка лет восьми.
Помощник, парень в смешной вязаной панамке, сдвинутой на затылок, шикнул:
– Ты чего как оглашенный тут скачешь? Чуть нам всё не перевернул.
– Извиняйте, – мальчик швыркнул и провёл серым от пыли кулаком под носом. – Батя спросить велел: можа, для меня дело какое найдётся?
Усатый мужчина вздохнул:
– Игнат, если будет дело, я отправлю за тобой Якова.
Яков поправил панамку и насупился. Мужчина вытер платком болотную грязь с ладони.
– Пока работы нет.
Парень сник.
– Можа, пожевать чего есть?
Помощник взмахнул руками, будто отгонял назойливую птицу. Усатый мужчина остановил его жестом и сделал шаг к походной сумке.
– Хлеба тебе дам, и иди с богом.
Мужчина пошарил в сумке и достал небольшой ломоть. Мальчик приободрился и, выхватив хлеб, тут же принялся его жевать. Запихивая угощение в рот грязными пальцами, окинул взглядом брезент.
– А чегой это?
– Ничегой! Дуй отсюда. – Яков повернулся к мужчине. – Лександр Андреич, ещё в болото полезете?
– Полезу, – вздохнул Александр Андреевич. И прибавил, обращаясь к Игнату: – Мы за тобой придём, если понадобится.
С этими словами мужчина и помощник снова обернулись к пышущему смрадом болоту. И не заметили, как Игнат, с проворством маленького зверька, метнулся к брезенту и спрятал за пазуху гладкий камешек с дыркой посередине.
Плачь, детка, плачь,
Всё, что не убьёт тебя, будет плестись за тобой
И цепляться к ногам,
А ты просто иди по волнам
И начинай всё с самого начала
Курара «Капитаны»
***
– Больно тебе?
Максим кричит нечеловеческим голосом.
На бетонный пол толчками вытекает густая кровь.
Грузным мешком падает мёртвое тело.
Кристина резко села на постели и уставилась на жёлто-серые тени на стене. Сердце с неприятным чириканьем гулко бухало в висках, футболка прилипла к телу, горло саднило.
Пару мгновений понадобилось на то, чтобы понять: чирикают не в голове – это в прихожей надрывается дверной звонок.
Девушка бросила взгляд на телефон:
Час сорок два.
Кристина закусила ноготь указательного пальца правой руки, опустила ноги на пол. Звонок затих.
Но она знала, открыть всё равно придётся.
Тяжело шаркая, она побрела по коридору. Звонки возобновились.
– Кристина Викторовна!
Не глядя в глазок, девушка распахнула дверь. На пороге стоял полицейский примерно Кристининого возраста. За его спиной маячила седая тень соседки в фиолетовом халате.
– Вот! – торжествующе завопила женщина, едва Кристина показалась на пороге. – У неё опять там публичный дом, оргии!
– И вам здравствуйте, Марья Васильевна. С прошлой ночи не виделись, надо же, – Кристина оперлась плечом о косяк и несколько раз моргнула. В глазах стоял сонный туман. В ушах ещё звучал пронзительный крик падающего с телебашни человека.
– Каждую ночь, каждую ночь! – не унималась соседка. – Я спать перестала совсем! Всё время крики, стоны, бес пойми что! Уже и говорила…
– … Кристина Викторовна, – прервал тираду соседки полицейский, – мы слышали крики из вашей квартиры. Кто кричал?
Девушка вздохнула, исподлобья уставилась на полицейского. После секундной паузы монотонно начала:
– Кричала я, во сне. Живу одна, никого к себе не привожу. Вот, можете посмотреть.
Кристина сделала шаг вглубь коридора и махнула рукой в сторону комнаты. Полицейский и соседка прошли внутрь.
Чё за ментовской беспредел?
Мозг услужливо подкинул возможную реакцию Ника. Явный признак того, что Кристина проснулась не до конца. Девушка оперлась, на этот раз о стену коридора. Из её комнаты показалась соседка с мокрой простынёй. Кристина почувствовала, как изнутри поднимается колючая волна раздражения.
– Так, это уже слишком! – она вырвала из рук соседки влажную ткань.
– Нападение! Убивают! – заголосила та.
Из кухни высунулась голова полицейского. Соседка развернулась к нему:
– На меня напали!
Кристина закрыла лицо. На плечо ей опустилась мужская ладонь.
– Мы обязаны реагировать на все звонки. Даже если…
Не отнимая рук от лица, девушка кивнула. Полицейский мягко убрал ладонь с её плеча и тихо сказал:
– По-человечески советую вам, снимите другую квартиру. Всем спокойнее будет. – И уже громче, обращаясь к соседке, добавил:
– В квартире посторонних нет, Мария Васильевна.
– Она на меня напала! – Возопила в ответ соседка. – Рецидивистка, по ней же видно! Арестуйте её!
– Пойдёмте-пойдёмте, сейчас происшествие зафиксируем, – полицейский повлёк соседку за собой в коридор.
– Нападение было! Я в следующий раз всё на телефон сниму! – финальным аккордом прозвучал вопль, прежде чем дверь захлопнулась.
Кристина сползла по стене на пол.
Она заехала в эту квартиру ещё осенью. Осенью сильно болела нога, но кошмары были реже. С каждым месяцем в родном городе Кристина всё чаще просыпалась по ночам.
Она уткнулась лбом в колени. Непослушные, обрезанные теперь чуть ниже ушей волосы незамедлительно полезли в нос.
А чё ты хотела? Сидишь, как бобёр, одна в хате целыми днями. Вот крыша и течёт.
– Какой, нахрен бо… – Кристина осеклась. В последние месяцы ей казалось, что никакого Ника не было.
Вообще.
Никогда.
Что десять лет Кристина, потихонечку сходя с ума, беседовала сама с собой.
А если и сама с собой, то чё? – не сдавался фантомный собеседник – От этого проблема-то не уходит. Заведи себе живых друзей. Говори с ними, а не с голосом, которого уже нет. Мож, кошмары пройдут.
Да, на Ника не похоже, он никогда так здраво не рассуждал.
Кристина, поморщившись, поднялась на ноги и, доковыляв до кровати, напечатала в мессенджере:
«Спишь?»
***
Игорь Лысиков лежал прямо в одежде на незаправленной кровати. Комната тонула в ночном мраке и он не хотел включать свет – этот мрак казался ему даже уютным. Переодеваться тоже не хотелось. Он отстегнул протез правой руки. Сочтя это достаточным для акта домашнего переодевания, мужчина, как был, в ветровке, футболке и джинсах, перевернулся на бок. Достал из кармана и поудобнее перехватил телефон.
