1. Пролог
Она
— Папа, я не могу! Не хочу, не стану этого делать! Он мне противен. До тошноты омерзителен, — краснею от злости и складываю руки на груди.
— Яна, послушай, мне необходимо получить доказательства. Без них мы не выиграем дело. Всего одна неделя. Семь дней и ни днём больше.
— Нет! — машу руками, сцепляю зубы и смотрю в зелёные цепкие глаза. — Я люблю другого парня, ты прекрасно знаешь. И он не будет рад тому, что я продолжаю встречаться с Никитой. Он просто его убьёт и разбираться не станет.
— Послушай меня, Яна, — отец встаëт и обхватывает руками плечи, — эта флэшка единственная гарантия, что этого уголовника не выпустят. Тебе просто необходимо попасть в дом его брата, найти карту и всё.
— А что ты мне предлагаешь сказать ему? Как объяснить любимому парню, что я не могу сейчас быть с ним? У вас столько специалистов, а без меня обойтись никак?
— Правду. Скажи ему правду, Яна.
— И ты используешь собственную дочь? В интересах дела?
Отец некоторое время молчит, а затем говорит фразу, которая заставляет покачнуться.
Он
С силой сжав кулаки, наблюдаю за тем, как Яна звонко смеётся, запрокинув голову назад. Руки урода, которого я хочу уткнуть рожей в асфальт и хорошенько повозить, касаются худенькой спины, с выступающими лопатками.
Стоит девчонке двинуться в библиотеку, следую за ней. Закрываю дверь на ключ.
— Ты снова с ним, да? — низко склоняя голову и, прикрыв глаза, втягиваю запах девчонки.
— Послушай... — лепечет испуганно, пытается обернуться, но я не позволяю.
Скольжу рукой на гладкую кожу шеи. Сжимаю. И выше, к пухлым влажным губам, провожу пальцами по нежной коже. Борюсь с искушением погрузить их внутрь её рта.
— Да, с чего вообще я решил, что ты другая? — ревнивое рычание исходит из глубины грудной клетки.
Впечатываю хрупкое тело в себя.
Присвоить.
Сделать своей.
Стереть каждое прикосновение этого урода.
Заставить забыть всех.
Заставить выкрикивать моё имя.
Острые зубки смыкаются на пальцах, а покатые бёдра пихают меня. Усмехаюсь, чувствуя, как в паху тяжелеет. Девчонка разворачивается ко мне лицом, хлестнув светлыми прядями по лицу. Я только глубже втягиваю запах девочки. Как зверь.
— Я оправдываться не обязана!
Щёки красные, голубые глаза сверкают.
Яна вскидывает руку и показывает длинный средний пальчик, с аккуратно подстриженным ноготком. Рот наполняется слюной от желания прикусить его.
— Мне это надоело! Чертовски сильно надоело! Ты, Никита со своими приставаниями и извинениями, этот дурацкий проект! Всё надоело! Я не буду оправдываться! Знаешь, что? Поцелуй меня в зад, идиот!
Девчонка начинает метаться от между полками с книгами. Опускаю взгляд на круглые бёдра, которые соблазнительно покачиваются при каждом шаге и чётко очерчиваются под юбкой. Облизываю пересохшие губы. Усмехаюсь и хриплым голосом выдаю:
— Раз ты так этого хочешь... Поцелую.
Яна останавливается, распахивает глаза и испуганно смотрит на меня. Шагаю к ней, преодолевая разделяющее нас расстояние. Напираю, загоняя кроху в угол. Чёрт. Дурею от неё.
Она маленькая. Вся маленькая. Как увидел её, сразу нах*р потерял голову.
Замыкаю в кольце рук, преграждаю путь и лишаю возможности ускользнуть.
— Я буду кричать! — маленькие ладошки, которые кажутся совсем крохотными, давят на грудную клетку.
Уверен, девчонка чувствует, как колотится моё сердце.
— Конечно, будешь, — усмехаюсь с обещанием.
— Прекрати сейчас же, — лепечет, кусая припухшие и покрасневшие губы, приковывая к ним взгляд, и сжимает в кулачках футболку. — Это глупо, Саш! Мы в библиотеке, в конце концов. Что ты собираешься делать?
— Ничего зазорного. Только поцелую. Тебе обязательно понравится.
Шепчу. А сам кайфую от того, как расширяются зрачки в голубых глазах. Как девчонка на несколько мгновений перестаёт дышать. Перехватываю тонкие запястья, завожу за спину, сжимаю пальцами одной руки.
— Что ты делаешь?
— Собираюсь целовать.
Резко дёргаю Яну на себя, впечатываю в грудь. Ловлю сбивчивое дыхание. Кончиком языка провожу по нижней губе. Всасываю и прикусываю верхнюю. Пока девчонка не успела опомниться, подхватываю на руки и укладываю животом на крепкий деревянный стол.
Сопротивляется. Руками упирается в столешницу. Пытается подняться, но я не позволяю. Мягко надавливаю ладонью между лопатками.
— Пусти, что ты творишь? Это уже не смешно!
— А я и не смеюсь, — шепчу на маленькое ухо, не упуская возможности коснуться губами аккуратной раковины. — Я покажу тебе настоящий поцелуй.
Летящая клетчатая юбка с лёгкостью задирается, оголяя гладкие бёдра. Сжимаю зубы и со свистом выпускаю воздух сквозь сжатые зубы. Выдержка покидает меня к чертям. Дрожащими пальцами провожу по кромке нижнего белья. По нежной коже вдоль кружева.
— Я буду кричать! Отпусти! Отпусти немедленно! — голос девчонки срывается.
— Кричи. Только если сюда кто-то заявится, тебя увидят с голой задницей, — смеюсь, в то время как пальцы оттягивают кромку кружевных трусиков. — Для него надела, да?
Пальцами впиваюсь в нежную кожу, чувствуя, как разрывает грудину на части от ревности. Отодвигаю ластовицу в сторону, пальцами провожу по развилке. Крышу окончательно сносит, потому что чувствую отклик девчонки. Слышу тихий стон.
— Тише, маленькая, тебя могут услышать, — со смешком говорю в покрасневшее ухо.
— Прекрати, прекрати, — заполошный шёпот.
Только вот вопреки своим словам, Яна сама подаётся назад. Навстречу моим пальцам.
— Если бы ты этого сама хотела, крошка, — языком прохожусь по мочке.
А после опускаюсь вниз, губами скольжу по покрытой мурашками коже ягодиц. Отодвигаю кружево в сторону и пробую девчонку на вкус.
Слышу её всхлип. Довольно улыбаюсь.
— Вкусная. Как я и думал.
Хватает пары минут, чтобы Яна вскрикнула и обмякла. Чтобы тонкие пальчики заскребли по столешнице, оставляя борозды. Продолжаю скользит губами по коже. Оставлять невидимые метки. Прикусывать. Чтобы красные пятна заставляли удовлетворённо улыбаться.
— Боже. Стыдно как!
Руками прикрывает покрасневшую кожу ягодиц. Прикусываю тонкие пальцы, убираю в сторону и продолжаю скользить приоткрытым ртом по коже.
— Вкусная ты у меня, крошка. Невозможно оторваться.
Хриплю романтичный бред, с трудом сдерживаясь от того, чтобы продолжить. Чтобы щёлкнуть ремнём и…
— Пожалуйста, — слышу тонкий всхлип.
— Я просто поцеловал тебя, крох. Это был настоящий взрослый поцелуй.
Позволяю Яне прикрыться. Сам натягиваю нижнее бельё и поправляю юбочку. Снимаю девчонку со стола и разворачиваю к себе лицом.
Смотрю в голубые, блестящие глаза и чётко говорю:
— Ты моя, крох! Слышишь? Моя! Если ты не пошлёшь сегодня же этого урода, я его отправлю обратно в больницу. В прошлый раз я пошёл на поводу и сдержался. В этот раз, ещё хоть раз увижу рядом, я переломаю ему все кости.
