Я стою под светом одной из трех лун, взошедших сегодня над пустынным королевством, окруженный местными жителями, перед тем, кто очень важен для меня. Они что-то выкрикивают нам. Может быть, я и знаю их язык, но все же знаю не все их слова. Да и это не так важно, наверное. Все в округе замирает, и время как будто останавливается. Неужели я, наконец-то, набрался смелости, чтобы все рассказать? Ведь перед моими глазами сейчас проплывают все важные события моего существования. Неужели я наконец-то набрался сил, чтобы сказать самое важное? А, пока есть время, я могу рассказать, с чего все началось.
* * *
Акт 1: Начало.
Все началось давно, даже очень в давние времена для вас, но не для меня. В то время я был еще ребенком, или же, как сказать – младенцем. Как говорил орден Клинка, куда я попал на обучение, они сами выбирают тех, кого будут обучать. Они забирали детей из различных семей, и им не должны были оказывать сопротивления, иначе они могли забрать ребенка силой, и никто бы ничего не сделал, даже закон. Орден Клинка также был основан в давние времена и был особо почитаем в Эвере, мире, в котором я был рожден.
Однако они меня не забирали из семьи. Один из мастеров ордена нашел меня перед вратами крепости и сразу отнес к старейшинам. Обычно, по законам ордена, такие дети сразу выбрасывались под утес, на котором стояла крепость ордена, но один из старейшин, по неведомым причинам, предложил оставить дитя у них и посмотреть, чего он будет стоить. Так меня и оставили, положив в холодную и темную комнату, вместе со всеми детьми. Служки периодически приходили, кормили нас скудной едой, меняя повязки или забирая тех, кто не вынес холода. В отличие от других детей нас ничем не закрывали. Орден забирал многих детей, но лишь не многим удавалось пройти весь курс обучения. Те, кто становился полноправными членами ордена Клинка, становились почетными и умелыми воинами, ценящимися на вес золота в каждом из королевств мира. Однако посвящение проходило после прохождения последнего испытания, о котором я тогда и не задумывался. Собственно никто не задумывался.
Я, вместе с другими младенцами, старался просто выжить в холоде, и как-то у меня получилось это. Старейшина, заступившийся за меня, остался доволен этим. Но нет, на этом мои испытания только начались. Тех, кто выжил в первом испытании, через три года, перевели во второе. Нас и топили, и закаляли в огне, истязали магией, били палками и дубинками, закаляя тела, делая не чувствительными к боли. Многие ломались на этих этапах, кто-то физически, кто-то психически. Потому нас становилось все меньше и меньше. Иногда даже было больно лежать после всего этого, и это не удивительным, когда с ног до головы покрыт гематомами, или же просто не можешь стоять на ногах. В особо тяжелых случаях у ордена были клирики, которые могли подлечить, если ребенок достойно прошел испытание. Но к ним также лучше было не попадать, потому что их методы лечения были более страшными, чем те увечья, которые можно было получить в ходе обучения. А потому приходилось самому унимать боль, нежели попасть клирику под истязания.
Помимо этих испытаний орден обучал нас читать и писать. Достойные воины, по их словам, должны уметь не только брать в руки оружие, но и быть умственно развитыми. Как только мы подросли еще, орден стал обучать нас и этому, где тоже не обходилось без испытаний с нагрузками на тело. К примеру, пока мастер читает что-либо, ты должен не останавливаясь или отжиматься, или приседать, или прыгать, или кувыркаться. В это время также начались основы уклонений от оружия или же методы блоков, потому это все входило в программу обучения. И самое худшее было в том, что если мастер не закончит чтение, а ты больше не можешь, все для группы начинается с самого начала. Никакого милосердия к нам не проявляли, уча сдерживать свои эмоции и не показывать их никому. Потому среди ночи часто можно было слышать тихий плач.
Но и на этом учения не окончились, впоследствии нас даже выгоняли на жуткий мороз без одежды, заставляя пробежать добрых десять лиг по утесам, холмам и горам вокруг крепости. Иногда ты прибегал весь обмороженный, откашливая кровь из легких, и мерз так сильно в теплом помещении, что не описать словами. И тут никто не поднесет тебе кружку теплого чая. Об этом мастера не задумывались, они лишь обучали.
В это же время я и познакомился с одним мальчиком. Его имя было – Кай, как и одна из букв алфавита. Это получилось, вероятно, из-за того, что наши лежаки на полу располагались рядом. И за короткое время мы с ним сдружились, в отличие от остальных детей, которые считали все происходящее лишь долгом и просто все терпели. В ордене Клинка ни у кого не было имен, магистры все были безымянными, а нам они все же дали короткие имена. Меня назвали Зэдд Бриджер, потому что я попал в орден последним, да и то с разрешения старейшины. Были ли они довольны нами или же нет – никто не знает. Мастера не выделяли плохих, не выделяли хороших, как и не поощряли и не говорили хороших слов. Но зато наказать были готовы с радостью – изнурительными тренировками.
Как только мы подросли еще, нас стали обучать методу владения холодным оружием, дубинками, булавами, обоюдным и нестандартным оружием. Также были практики в стрельбе из луков и арбалетов разных вариаций. Поначалу было очень сложно даже поднять их, ведь вес булавы обычной булавы был довольно тяжел, не говоря об не стандартном оружии, который занимал чуть ли не весь твой вес, а ведь это оружие еще требовали удержать в одной руке. Потому все руки были в мозолях или же были растянуты связки на уставах от такого веса. И тогда клирики отыгрывались на нас.
К этому моменту нас осталось около двадцати. И как только нам исполнилось десять лет, нас стали обучать ремеслу войн. Закаленное к этому моменту тело не чувствовало боли, а что чувствовалось, уже ощущалось не более как легкого похлопывания по телу. Помимо ведения боя нас обучали методикам небольшого восстановления в бою, как вправить сустав, как зафиксировать ранение, поломку костей, и, не смотря на сильную боль, встать и продолжить сражение. Все выбитые суставы и небольшие травмы мы вправляли себе сами. А как только мы с Каем поняли, что можно помогать друг другу, все становилось куда легче. В любой момент мы пытались поддержать друг друга. Даже когда против нашей двадцатки выходил мастер боевых искусств, обучая нас техникам ведения боя, или же устраивая спарринг, мы всегда были с Каем вдвоем. Мы вместе оттачивали каждый удар, и даже если один из нас в чем-то уступал, то это не значило, что в другом упражнении один из нас не возьмет верх. У нас не было соперничества, мы стали как братья.
