Глава 1. Смерть, которая рядом
Над восточными землями стонали черные бури, проливаясь с небес дождем, снегом и градом. Белопутье то размягчалось, как масло на жаровне, превращаясь в непроходимую грязевую ленту, то покрывалось глубоким рыхлым снегом, по которому с трудом катились сани. Для осени такая погода была привычной, но накануне нового года в головы путников закрадывались нехорошие мысли о разгневанных богах и неизбежном зле, наступающем на пятки.
Между тем, зло приближалось. До церемонии, на которой должны были выбрать супругу принца, оставалось меньше недели. Дэйра была девятой невестой, приглашенной самим Амрэлем Лорном, братом короля, что заставляло нервничать других кандидаток и их родственников. Герцог Бардуага даже заключил с ней сделку, чтобы увеличить шансы своей любовнице, участвующей в конкурсе, и Дэйра честно собиралась выполнить обещание – проиграть. Будь ее воля, она развернула бы коней и ускакала домой, в Эйдерледж, ведь Сангассия стояла на пороге войны. Герцог Фредерик Зорт, ее отец, пытался договориться с чагарским ханом, отправившись в рискованное путешествие в столицу чагаров, город Армурат. Она же, Дэйра, участвовала в сомнительном мероприятии на потеху столичной знати, тогда как должна была быть дома, рядом с родными. Правда, из родных в замке Эйдерледжа осталась лишь мать, которая не обратилась бы к ней за помощью и на смертном ложе, но Дэйре было все равно – ей до ужаса и коликов в животе не хотелось ехать в столицу.
Но ослушаться прямого приказа Лорна не мог позволить себе ни один вабар, если он не собирался окончить свои дни на виселице. Дэйра не собиралась. Однако виселица ей снилась. С тех пор как она со своими людьми напала на грузовые кареты Амрэля Лорна, освободила донзарских детей-калек, которых везли в столицу для экспериментов князя, бросила в заснеженном лесу графа Георга Эстрела со сломанной ногой и рассталась с капелланом, Нильсом и Лорой, прошла неделя. Капеллан собирался пристроить детей в монастыре у знакомого настоятеля и сразу вернуться. За минувший срок можно было съездить в монастырь в Мволу туда и обратно, но ни капеллан, ни Нильс, ни Лора не нагнали карету Дэйры.
Но если отсутствие Лоры, служанки погибшей подруги, и капеллана Карлуса Рейнгольда не сильно беспокоило Дэйру, то вот по Нильсу она скучала. Оруженосец брата, которого она выловила из мрачных вод Марены Пармы, после того как Амрэль приказал утопить мальчишку за дерзость, натоптал в ее душе, наломал цветов в саду девичьего сердца, разбередил мысли, заставляя вспоминать себя чаще, чем полагалось девушке из знатного рода думать о каком-то донзаре. Но какой-то донзар выбрал Лору, а не ее, и возможно, его отсутствие сейчас было осознанным. Нильс был первым, который заставил сердце Дэйры волноваться, и она хотела, чтобы он стал последним.
Вторым человеком, о котором Дэйра думала и днем, и ночью, был Амрэль Лорн. Знал ли он, что она сделала? И если да, как сильно злился? И если злился очень сильно, что собирался предпринять в ответ? А еще в столице ее ждал Феликс Бардуаг, жених погубленной им Ирэн Карлсбири, за смерть которой он еще не заплатил. Дэйра собиралась потребовать с него долг.
О чем она совершенно запрещала себе думать, так это о древних, которые по словам Уила Рокера, ползли за ней следом, творя чудеса и волшебство – исключительно злое. Например, превратили в лед поместье барона Панфира из Копры, растопили снег в Бардуаге, позволив уйти каретам графа Эстрела, внушили Дэйре и ее людям, что они всесильны, окутав их и солдат графа общими видениями. Не было никаких медведей. Была злость и обостренное чувство справедливости, требующее освободить похищенных детей. На следующую ночь Томас так ей и сказал:
– Видеть мираж – это нормально. Мы с Белиорским тут потолковали и решили, что во всем виновато вино, которое взяли в дорогу. Оно из Горана, туда иногда журавис подмешивают. Поэтому, если ты мучаешься догадками, были ли у тебя медвежьи лапы вместо рук, не терзай себя – все привиделось.
Бабуля молчала. Старая герцогиня не разговаривала с тех пор, как они забрали детей у Эстрела, оставив его умирать в лесу. Было ли молчание бабки наказанием за проступок, Дэйра не знала. Уже неделю ее голова принадлежала только ей, и от этого было не по себе.
Слухи тревожили. Люди болтали о лютом мороке, который полз с Севера, о красных цветах, распускающихся под снегом, о чагарской армии, прячущейся в туманах Небесной Щели, о летающих всадниках смерти, посланных богами наказать человечество за грехи. Солдаты из Майбрака рассказали о том, что земля в столице тряслась еще раз, и памятник королю, восстановленный после первых толчков, снова упал. Агода, могучая держава, пристально наблюдавшая за Сангассией с соседнего материка, снарядила флотилию, якобы для обороны от пиратов из Архипелага Бэтельрэй, но военные корабли все чаще нарушали морские границы Сангассии, отчего Сандро Десятый подписал приказ о мобилизации королевской армады. В войну на два фронта никто не верил, но днем люди ломились в храмы Амирона, стараясь задобрить нового бога, а по ночам тайно несли подношения жрецам Ганзуры и другим запрещенным божествам древности. Самые храбрые шли в леса, чтобы оставить кровавую жертву Белым Господам, последней надежде отчаявшихся душ, но таких чокнутых было немного.
Через неделю в Сангассии начинался новый год, а за ним месяц Снежный Лют, который не обещал ничего хорошего и в добрые времена, а в нынешние, неспокойные, грозился стать самым трудным за долгие годы.
И тем не менее королевский двор готовился выбирать невесту для наследника, потому что проблемы в мире и в стране будут всегда, но династию Лорнов ничто не должно прервать. Срочно требовалась жена и мать будущих лорнов, и Дэйра вместе с еще восемью претендентками должна была завоевать сердце принца Эруанда, о котором мало что можно было сказать хорошего, поэтому чаще всего о нем не говорили ничего – как о покойнике.
Карета в последний раз подпрыгнула, наехав на выбоину в мощенном камне тракте, и остановилась. Марго, горничная Дэйры, тут же принялась выглядывать во все окна, пытаясь разглядеть хоть что-либо в кромешной тьме. Дэйре приклеиваться носом к стеклу окна не требовалось – зрение не подводило ее ни во мраке ночного Белопутья, ни сейчас, когда они стояли у ворот Дэспиона, последнего города на их пути в Майбрак. В Дэспионе они переночуют, и завтра снова отправятся в путь, чтобы за день преодолеть последний участок пути и успеть в столицу до нового года и церемонии.
Дэспион входил в пятерку крупнейших городов Сангассии, и то, что они стояли у закрытых ворот, которые не освещались и не охранялись, было тем еще недоразумением. Если бы не вывеска: «Добро пожаловать в солнечный Дэспион», которую они проехали час назад, когда еще было светло, то она решила бы, что капитан Белиорский ошибся и сейчас ломился не в ту дверь. Впрочем, ворота соответствовали ситуации. Высокие, резные, украшенные снегирями и дятлами – гербовыми птицами Дэспиона, они были наглухо закрыты и не отзывались ни на удары рукой, ни ногой. Все это было странно. Дэспион был торговым городом, а торговля, как известно, не знала разницы между днем и ночью. Может, в городе случился мор и ввели карантин? В таком случае, их предупредили бы на почтовой станции, где они ночевали в последний раз.
