Кали, приехал домой, и Джесси встретила его, и обняла.
– Что случилось?! У тебя синяки под глазом и на скуле!
– Я ещё ногу подвернул! – Весело сказал он.
– Кали!..
Жена посмотрела на его ноги.
– Ты подрался!..
Обескураженно посмотрела на него, – расстроилась:
– Ну как же ты так…
– Джесси!..
Кали, не ожидал, что любимая так огорчится.
Поспешил объяснить:
– Я не сдержался, – не смог!
Она грустно посмотрела на него:
– Это же из-за меня он так себя ведёт… переживает! За сестру!
Кали стало стыдно, стыдно и неловко.
Заупрямился:
– Я больше не буду терпеть, Джесси! Сыт по горло!
– Я понимаю, – Тихо сказала она, тихо и печально. – Ты не мальчик для битья…
– Да, Джесси, да!
Джесси ласково посмотрела на любимого, подняла руку, и погладила по щеке:
– Пойдём лечить твои синяки и ногу!
Лодыжку раздуло.
– Ты прикладывал лёд?
– Нет…
Кали, рассмеялся.
– Тренер выгнал из зала!
Джесси выразительно посмотрела на него, посмотрела неодобрительно:
– Вы вывели его из себя!
– Ты бы тоже меня выгнала? – Проникновенно спросил Кали.
Она засмеялась:
– Ну…
Джесси посмотрела Кали в глаза:
– Я не могу на тебя рассердиться… Только когда ты вредишь себе!
– Я не вредил!
– Знаю!
– Джесси!
Он взял её лицо в руки и прижался губами к губам.
Джесси почувствовала, как Кали напряжён, – натянут как струна.
Она поняла, что должна успокоить его, сделать всё, чтобы он расслабился, расслабился и забылся.
– Обними меня, Кали… Обними крепче!
– Ещё крепче?
Он заглянул ей в глаза, улыбнулся, погладил лицо.
– Я же тебя не отпущу, Джесси!
– Не отпускай! Никогда!
Джесси тоже взяла его лицо в руки.
– Я умру, если отпустишь!
– Джесси!
Кали, смотрел на неё, – не насмотреться!
– Отпустить тебя, значит умереть самому!
Джесси намазала лодыжку Кали мазью от ушибов и отёков, и наложила эластичный бинт, – не туго, но так, чтобы повязка чувствовалась, и нога не распухала сильнее.
Кали наблюдал за ней, и таял от удовольствия – Джесси о нём беспокоится и заботится!
– Где ты научилась так мастерски накладывать повязку?
Она смущённо заулыбалась:
– Хотела стать медсестрой…
– Почему не стала?
– Мама и тётя ушли из жизни и…
Джесси вздохнула, посмотрела на Кали, – ему в глаза:
– И я потерялась!
– Было тяжело. – Понял он.
– Ужасно. Было ужасно!
Джесси покаянно улыбнулась:
– Я даже пила алкоголь, чтобы стало легче, но… Я поняла, что с алкоголем только тяжелее…
– Это – депрессант, – Кивнул Кали. – Алкоголь – угнетает нервную систему!
– Ты так говоришь… – Удивилась она.
– Словно сам прошёл через это?
Кивнул:
– Прошёл, Джесси! И, как и тебе – мне там не понравилось!
– В алкоголе?
– В упадке духа!
Он вновь удивил её, этот человек, – поразил!
Захотелось сказать:
– Ты прав; я упала духом!
– Знаю, Джесси… Знаю!
Кали, задумался.
А потом:
– Многие так и отчаиваются, – не справляются, потому, что чтобы справиться… с собой! Надо хотеть жить – и всё-таки любить жизнь!
– И ты её любишь?
– Я люблю ту, что тоже ушла, для меня она – жива, я живу ради неё…
Он заглянул Джесси в глаза:
– И ради тебя. Любовь к вам обеим – спасительна!
Джесси помогла Кали дойти до кухни, – нога разболелась, пульсировала.
– Может, это не растяжение, а перелом? – Засомневалась она.
– Нет, я думаю, нет – я часто подворачиваю ноги, уже знаю, как это…
Кали сел на стул:
– Ногу надо держать выше, тогда – легче!
Джесси порывисто обняла его, прижала к себе, хотела то ли утешить, то ли уберечь от чего-то, – задохнулась от нежности.
– Мой милый Кали! Как я соскучилась!
– И я соскучился…
Он посмотрел на неё счастливыми, полными нежности, глазами.
– Хотел к Тебе!
– И я хотела!
Кали обнял Джесси, – обвил руками, прижал к себе.
– Ты расскажешь мне?
– О чём, малыш?
– О том, что произошло между тобой и Эухенией, почему ты так к ней настроен…
– Как, Джесси? Как я к ней настроен?
– Враждебно…
Джесси отстранилась, и посмотрела Кали в глаза.
– Нет ничего страшнее… Вражды!
Она погладила его, – голову, волосы.
– Вражда похожа на ненависть.
Он понял:
– Ты спрашиваешь; ненавижу ли я её?
Кивнул.
– Иногда!
– За что?
– У моих родителей был дом…
Кали посмотрел Джесси в глаза.
– Когда мама покончила с собой, мы всё потеряли.
Её глаза покраснели, – заплакала.
– Потом, когда появилась возможность что-то вернуть, оказалось, что дом купила семья Эухении, что они владеют им годы, и…
Отвёл взгляд, покачал головой – злился, переживал, досадовал, страдал.
Джесси поняла:
– Она как будто тебя предала? Они все…
– Да…
Посмотрел на неё.
– Так нельзя… Нельзя было так делать! Не по человечески!
– Нельзя. – Кивнула она. – Если подумать, ты прав – это безнравственно!
– Я же всё понимаю, – Внезапно сказал Кали. – Понимаю! Это всего лишь дом!
– Нет…
Джесси с сожалением покачала головой.
– Не всего лишь – это дом, в котором жила твоя мама…
– Там её дух, – Больно сказал Кали. – Там её тень!
– Я думаю, – Смешавшись, сказала она. – Если бы они не знали вас, если бы они были просто семьей, которая приехала сюда жить… ничего не предъявишь. Но они знали – всё! И ты прав – они не правы!
– Я постоянно говорю себе; это всего лишь дом…
– А понять не можешь? Их поступок!.. Их! Зачем!
– Я спрашивал… Зачем! Её.
– Она ответила?
– Сказала, что это – просто вложение денег…
Усмешка, непрощающая, ожесточённая усмешка.
– Тогда я всё понял… о ней, – о её семье. Понял!
Джесси встретила взгляд Кали.
– Они её забыли! Они забыли мою маму, Джесси!
Она обняла его, прижала к себе крепко-крепко.
– Они не должны были так поступать! – Со слезами в голосе сказал Кали. – Они должны были сравнять, этот чёртов дом с землёй, и построить новый!
– Нет, мой милый, – на кладбище не строят…
Задумалась, – поняла:
– Для тебя это место – кладбище, а для них… инвестиция!
Его поразили слова жены.
– Ты права, я этого не понимал, – почему, почему мне так хочется просто прийти туда и постоять, побыть там! Это – кладбище!
Они сели обедать, – Кали докуривал сигару.
– Прости меня, Кали! – Взмолилась Джесси.
Любимый удивлённо посмотрел на неё.
– За что?!
– За то, что я такая!.. Спрашиваю!
Он очарованно улыбнулся:
– Спасибо, что спрашиваешь, моя дорогая жена!
Джесси тоже удивлённо посмотрела на него.
Кали добавил:
– Мне всё было не с кем поговорить об этом…
Засмущался, кашлянул.
– О моих чувствах. И… я, оказывается, не драматизирую, – не усложняю!
– Нет…
Она снова удивилась.
– Почему…
Ощутила, как стеснило горло.
– Почему ты так говоришь?
– Альдо и Фиорелла сказали мне, что это просто дом.
Кали, печально усмехнулся.
– Они были маленькие, когда всё произошло – они не помнят мою маму!
Странно Джесси почувствовала себя… Как он страдает! Как больно! Сколько зим прошло, а больно, – боль не проходит! Дитя выросло, стало мужчиной, а ребёнком быть не перестало, – её ребёнком… которому нужна мама, нужна как воздух!
