5 сентября.
Проснулся сегодня в приподнятом настроении. Стоит ждать чудес… Удивительная кровавая Луна! Она отражается в болотной воде смертельно больным огнём. Как это удивительно. Я ведь художник в душе – всегда обращаю внимание на такие вещи. Оттенки ночи пленяют мою душу мрачной, угрюмой красотой. Хотя кое-кто утверждает, будто у меня нет души. Например, этот дурак пастор из деревни. Он с недавних пор снова мутит воду – подбивает крестьян устроить охоту на меня. Но я не особенно тревожусь из-за этого. Чтобы добраться до Чёртова логова, этим ослам придётся обзавестись крыльями – иначе как им переправиться через топь? Но всё-таки стоит поговорить с молодым бароном – пускай придержит этих людишек. Не то сильно недосчитается своих подданных.
Завтра же наведаюсь в замок. Заодно поздороваюсь с Мартином. Последний раз мы виделись три недели назад – ещё до того случая с кузнецом. Мартин был тогда сильно расстроен – взбаломошный отец не разрешил ему жениться на дочери лесничего. Я обещал Мартину кое-что. Один подарок, который навеки избавит его отцовской тирании. Но не сегодня… Сегодня мне хочется просто мечтать, лёжа в тёмной ласковой воде; слушать комариную музыку, любуясь плясками нетопырей. Пусть кровавая матушка-Луна обогреет мою ледяную плоть, пусть высветит мне мой путь среди океана снов и кошмаров.
7 сентября.
Вчерашний разговор с бароном запомнится ему надолго. Он пытался спорить со мной. Утверждал, что в последнее время я позволяю себе слишком много – крестьяне напуганы и озлоблены. А тут ещё и кузнец… Да, барон прямо так и сказал мне: «Зачем ты напал на кузнеца?».
Я смотрел на этого юношу и видел, что сам он испуган ничуть не меньше своих глупых крестьян. При мягком свете больших восковых свечей лицо его, покрытое мелкими бусинками пота, смахивало на увядший бледный бутон. Это щенок боялся поднять глаза… Боялся взглянуть на меня! Меня – своего Бога! Отец его был совсем не таков. И дед тоже. И прадед. Они бестрепетно вырезали целые семьи и сжигали деревни, стоило мне захотеть. Это были воины, бойцы. Нынешний барон никогда не встанет рядом с ними. О, жалкое, жалкое вырождение.
Я спокойно выслушал все его нелепые претензии. Я был само воплощение безмятежности – будто древний мраморный идол, оставленный римлянами, – из тех статуй, что можно ещё сыскать в наших лесных чащах.
Да, я согласен. С кузнецом вышла нелепость – не стоило его убивать. Но он не должен был бросаться на меня с ножом. Всё-таки я – хозяин этих мест. И если кузнец, возвращаясь поздней ночью из соседней деревни, где засиделся в трактире, увидел, как кто-то волокёт в сторону болота растерзанную коровью тушу… Он должен был вежливо сделать вид, что ничего не заметил, и идти себе своей дорогой. А вместо этого несчатный заорал: «Болотная Тварь! Помоги мне, Иисусе Христе!». Недотёпа-кузнец прыгнул на меня с ножом, будто разбойник. Естественно, мне пришлось обороняться. Естественно, в пылу схватки я и сам не заметил, как вырвал и съел его сердце, как высосал всю кровь из его жил. Да таких случаев за последние двести-триста лет сколько угодно было! Совершенно не из-за чего поднимать панику.
Барон пытался было спорить. Пришлось напомнить ему. Напомнить, чья кровь течёт в нём. Напомнить клятву, что дали мне некогда его предки. Кому все они обязаны своим могуществом и своими необычными способностями. И теперь из-за каких-то крестьян он хочет разрушить древнюю дружбу? Барон стушевался. Он сидел в кресле, тупо глядя в пол, и что-то тихо шептал себе под нос. Мне кажется, всё это неспроста – этот его бунт против меня. Мальчишка что-то скрывает. Я чувствую, что он очень, очень хочет избавиться от меня…
После этого разговора я навестил Мартина в его башне. Он живёт там, при баронской библиотеке, будучи её хранителем. Когда я появился, он сидел сгорбившись над огромным, изглоданным червями фолиантом. Мартин был рад моему визиту. По его словам, призывания, которые он бормочет каждую ночь, наконец-то сработали, и я явился. Мартин никак не возьмёт в толк, что я сам прихожу когда захочу. Никакими заклинаниями меня призвать невозможно.
Мартин горестно поведал мне о том, что отец его, старый упрямец, так и не передумал. Он и слышать не хочет ни о какой дочери лесничего. Прекрасная Анна, по его словам, не пара Мартину. Мартин – учёный господин, учился в университете. Какая-то грязная дикарка не может составить счастья его жизни. Отец постоянно донимает Мартина. Сведя в гроб жену, он теперь пытается туда же спровадить и сына. Лишь бы никому не оставлять наследства. Сам-то окаянный скряга рассчитывает дожить до Страшного суда!
Я принёс Мартину корень русалочьей травы. Если высушить его, растереть в мелкий порошок и подсыпать кому-нибудь в питьё в час, когда Солнце начинает опускаться… Этот кто-то уснёт и больше не проснётся. Даже трубы архангелов не смогут разбудить его. Именно то, что нужно для такого плохого отца, как Мартинов скопидом. Мартин очень благодарил меня. Судорожно сжимая обеими руками свою чёрную бархатную ермолку, он кланялся мне и клялся быть вечным слугой. Ну, посмотрим.
8 сентября.
Сегодня я разговаривал с мёртвыми. Не с теми, что покоятся на деревенском кладбище. И не с теми, что спят в баронском склепе – этим мне сказать нечего, давно всё сказали. В моём болоте спят более интересные мертвецы – существа, жившие здесь задолго до моего появления. Они помнят такие вещи, о каких ныне не знает никто. Я опускался к этим тварям в самую глубину болот, в густую чёрную жижу. Там, под надёжной охраной трясины, покоится в окружении своих воинов и колдунов грозная Змеиная королева. Я думаю, что я – её потомок, наследник страшной славы. Я долго рассматривал Змеиную королеву – у меня с ней определённо есть некое внешнее сходство. Хотя она гораздо крупнее и свирепее на вид. Её свита, застывшая в болотной пучине вокруг своей повелительницы, выглядит более чем внушительно. Люди бы очень испугались их. Ведь боятся же люди меня.
Несмотря на то, что все змеиные стражи давно мертвы, разум их всё ещё жив. Почувствовав моё приближение, они попытались уничтожить пришельца, раздавить своей могучей волей – приказывали мне сойти с ума и погибнуть. Я еле вырвался из сети их ненависти, наброшенной на моё сознание. Когда я выплыл на поверхность, то всё ещё ощущал преследование этой смертельной вибрации. Но тут грянула гроза, хлынул оглушительный ливень с ночных небес – невидимая ярость утерянных веков отступила под его натиском. При свете молний я добрался до Чёртова логова – своей обители. Каждый раз, когда я пытаюсь поговорить со Змеиной королевой, её слуги пытаются убить меня. Зато каждый раз после этого я чувствую себя заряженным великой, всесокрушительной мощью. Мощью моих запертых в смерти предков.
