У человечества в жизни масса соблазнов.
Вот и мы, подражания ради и при этом впадая в нищету, духовную и физическую, бросились ныне в погоню за долларами. Поспешно и с лихорадочной торопливостью демонтируя социализм (к чёртовой матери дешёвый хлеб и молоко, не нужны бесплатное лечение и образование, безработица лучше работы, даёшь сверхдорогое жильё!), мы осуществляем проект навязанной нам политической и социальной унификации общества. Причём проект, вряд ли способный органично вписаться в наш генотип. Похоже, наше общество, поддавшись какому-то массовому психозу или наваждению, полностью утратило навыки самостоятельного ориентирования в мире.
Вообще, то, что произошло на рубеже ХХ и ХХI столетий, – странный, уникальный момент в мировой истории. Мы не были побеждены в войне, больше того, наша держава в военном отношении разделяла первые и вторые места в мире, а в экономическом – второе. Существовали предпосылки, что при некоторой коррекции пути нашу экономику ожидает подъём, а экономику конкурирующей цивилизации – спад, свидетельства чему уже наблюдались. И вдруг – вопреки расчётам, прогнозам – крушение великой державы. Страна на коленях. Как нищенка, она стала просить подаяния у государств, которых не видно даже на мировой карте ввиду их физической малости. Разрушены все властные институты, порушена идеология, растоптаны герб и флаг. Народ нищает, женщины перестают рожать, количество умирающих превышает количество рождающихся на свет.
Стадо свиней, согласно евангельской притче ведомое бесами, погибло в пропасти. Все видят эту пропасть будущего, но ни у кого нет сил остановиться хотя бы за шаг от неё. Одержимым бесовским наваждением легче разбиться в пропасти, чем на её краю стряхнуть с себя чужой дурман.
Но изо дня в день продолжается непрерывное идеологическое облучение народа, и так уже впавшего в какой-то неведомый транс. Идёт химеризация сознания, насильственное насаждение инстинктов и привычек, вырабатываемых массовой культурой.
Вот мнение о происходящем политолога Сергея Кургиняна: «Мы спрашиваем всех, кто не утерял способности видеть и понимать: как могло произойти крушение супердержавы в условиях мирного времени?.. Мы отрицаем расхожие объяснения всего этого «заговором ЦРУ» и каких-либо других «злых сил», демонов и агентов мирового империализма и сионизма. Всё это слишком элементарно, слишком пошло, слишком убого». С точки зрения Кургиняна, происшедшее – дело рук антиэлиты. Кормимая народом социальная группа, организовавшая переворот в стране и теперь радостно заявляющая о своей элитарности, не является элитой этого народа, этого государства и этой страны. В строгом смысле она представляет собой элиту как бы некоего антимира.
Вот мнение политолога Александра Дугина: «Развал страны был делом внутреннего лобби, управляемого конкурирующей цивилизацией. Это стратегическое предательство. И сделали это не агенты ЦРУ, не каких-либо других организаций (избави Боже такое утверждать!), а агенты атлантизма – иной глобальной идеологии иного континента».
Пусть так: антиэлита, внутреннее лобби. Но как создавалось в нашем обществе это антитело, каков был механизм его запуска?
Я придерживаюсь другой концепции. Я сторонник того, что Россия стала жертвой именно заговора. Первым актом этого давно вынашиваемого заговора явился первый масонский переворот 1917–1921 годов, вторым – второй масонский переворот 1991–1993 годов.
Наверное, придёт время, и всем, как на небесном суде, будет воздано по справедливости, историки будущего станут с величайшей скрупулёзностью изучать свидетельства наших дней. Но я думаю, и нам не к лицу быть слепцами. Мы сами должны, наконец, понять, участниками какого исторического спектакля являемся. Пора, наверное, взглянуть на события с каких-то объективных позиций и попытаться дать самим ответ на возникающие вопросы.
Я сейчас с огромным интересом перечитываю свидетельства русских писателей, оставленные ими о событиях конца 10-х и начала 20-х годов прошлого века. Как много перекличек с сегодняшним днём! Вспомним «Несвоевременные мысли» М. Горького, «Слово о погибели Русской Земли» А. Ремизова, «Окаянные дни» И. Бунина, письма В. Короленко к А. Луначарскому, «Апокалипсис нашего времени» Вас. Розанова, «Петербургский дневник» З. Гиппиус.
Пожалуй, я мог бы их назвать своими учителями.
Одновременно с работой над книгой «Записки бодрствующего» у меня шла работа и над книгой «Дневник писателя времён смуты». Первая рождалась на основе вышедшей в 1995 году книги «В омуте бесовства и смуты», толчком к написанию второй послужили как книга «В омуте…», так и небольшая книга «Охота убивать», выход которой к людям отмечен также 1995 годом.
Тогда я издавал эти книги наспех, в пылу борьбы, в нервозной обстановке. Надо было ещё отыскать людей, которые бы нашли и дали деньги на издание. Сколько раз я встречался с обманом. Некоторым людям ничего не стоило легко нарушить данное ими слово. Каждый раз я до самого последнего момента не знал, выйдет у меня книга либо нет.
Прошли годы. Но мне и сейчас неведомо, когда выйдет эта книга.
Последний вариант «Дневника…», представляемый мной теперь, и здесь, как и в случае с «Записками бодрствующего», значительно отличается от первоначального – и качественно, в постановке вопросов и их разрешении, и количественно, в числе страниц.
В течение всех 90-х годов ХХ века внутри меня совершалась постоянная незримая работа по прояснению того, что случилось с Россией до 1991 года и сразу после него. Многие моменты требовали дополнительного осмысления, новой интерпретации совершившихся исторических фактов – точной и более тщательной отделки. Туман постепенно проходил, рассеивался.
Меня интересовало разрушение сознания народа и его традиционной психологии – это был процесс спонтанный и самопроизвольный или заданный извне, управляемый некими тайными силами? Что происходило в те годы с интеллигенцией, с её сознанием?
ГУЛАГом, описанным А. Солженицыным, общество в России было доведено чуть ли не до безумия. А как выглядит ГУЛАГ горбачёвских и ельцинских времён? Так ли уж разительно отличаются ужасы тоталитаризма от ужасов современного либерализма? Этим вопросом я заинтересовался ещё в 80-е годы прошлого века.
Азарт охотника преследовал меня и в описании технологий, которые применялись после 1991 года для физического уничтожения российской науки и российской промышленности. Часто эти технологии носили детективный характер. История осуждения академика Г. Марченко и катастрофа на КамАЗе в этом смысле весьма примечательны. Мне, как исследователю, был любопытен и такой вопрос, как крепнущая криминализация власти, её сращение с преступностью в один организм, участие криминала в процедуре выборов, в частности, в отсечении от них ненужных власти людей.
