На безмятежном голубом небе лениво проплывали густые молочные облака. Он лежал на спине и созерцал величие природы. Кажется, он сейчас уснёт.
– Блургенштейн, Блургенштейн, сын собачий, подъём!
– Э? – парень лениво приотворил один глаз.
– Кому сказано?!
– Спокойтесь, чё началось то? – покряхтев, он мало-помалу вылез из удобного стога сена.
Перед ротным предстал мужчина в самом расцвете своих сил. Чёрная котта была тому явно не по размеру и обтягивала тугие мускулы. На плечи спускались пряди растрёпанных светлых волос, которые частично скрывали широкую шею. Лежебока потянулся и очень протяжно зевнул, осыпая офицера сухой травой. Вышестоящий по званию сверлил подчинённого взглядом снизу. Лысоватый, низенький, но, тем не менее, очень сурово выглядящий старшина взорвался:
– Вонючий бастард! Кожу сдеру! Выпорю! В подвале сгною! На построение! Живо!
Пронзительный ор облетел весь внутренний двор крепости. Парень надеялся переждать непритязательное утро за конюшнями, но надежды не оправдались. Его всё же нашли.
– Да, вашродье, – он неспешно побрёл в сторону плаца.
– Живо, твою мать! – прикрикнул офицер.
– Да, вашродье, – нерадивый солдат трусцой побежал к центру внутреннего двора.
К другой стороне конюшен примыкал тренировочный полигон, состоящий из глинистой зацикленной овальной дорожки, где оттачивали конное построение и пеший марш, круглых целей из сена, на которых практиковали стрельбу, и трёх изрядно потрёпанных деревянных манекенов. У края дорожки, в ожидании товарища, выстроилась девятка рыцарей в полном обмундировании. Рядом с каждым стоял верный спутник – боевой конь. Тёмно-синие латы весело блестели на солнце – гибкие и относительно лёгкие, они позволяли самостоятельно забраться в седло, при этом защищая владельца от стрел и лёгких мечей. В тени крепостной стены, в стороне от ряда рыцарей, столпилось десятка полтора оруженосцев – прислуга жадно ловила каждое движение господ, боясь, как бы с последними не приключилось беды. К этому наполированному ряду из лат и лошадей примкнул взъерошенный, небритый и облачённый в сенную котту юноша. По построению прокатилась волна смешков.
Старшина вышел перед строем и продолжил проведение разнарядки:
– Рота, сми-и-ирнО! – рыцари вытянулись по струнке перед командиром. – Теперь точно все здесь, – он презрительно зыркнул на лежебоку, – сегодня у нас: служба утренняя – полчаса, патруль окреста – четыре часа, служба обеденная – полчаса, обед – полчаса, патруль окреста – четыре часа, построение и стрельба – два часа, служба вечерняя – полчаса, взатем вольно. Всё ясно? В часовню ша-а-агом…
В тени крепостной стены кто-то громко прочистил горло.
– А… чуть, собсно, не забыл. Сегодня здесь важный гость. Лорд Рейсс, вашблгродие, прошу вас, – ротный сделал несколько шагов в сторону, как бы уступая место.
От кружка оруженосцев отделился сутулый мужчина, закрывавший своё тело бурой накидкой. Он неторопливо вышел в центр внутреннего двора и снял капюшон. На рыцарей смотрел сухой старик. Не проронив и слова, лорд принялся таращиться на воинов. В одного за другим. В конце концов, взора удостоился и нерадивый юноша. Старика будто осенило, он вскинул руку и прохрипел:
– Ты… ты, подойди.
– Я?
– Кому сказали! – вмешался старшина.
Рыцарь неуверенно подошёл к гостю. Тот начал вертеться вокруг мужчины, ощупывая мускулы.
– Прекрасно, прекрасно… имя…
– Пардон? – парень повернул голову назад – лорд, встав на цыпочки, щупал его плечи.
– Имя… твоё имя.
– Герард, вашродье, – неуверенно отвечал он.
Рейсс закончил медицинское освидетельствование и вышел из-за широкой спины навстречу к ротному, широко улыбаясь.
– Подходит, подходит! – чуть ли не подпрыгивал от радости он.
– Ваше благородие? – непонимающе смотрел старшина.
– Подходит, Арман. Он подходит.
Крепость Валдфестунг – небольшое укрепление на холме, в лучшие свои времена служившее домом для восьми десятка солдат. Трёхметровые каменные стены, украшенные тремя деревянными смотровыми башнями, таили за собой немногое: плац для тренировок, крохотные конюшни, бараки, которые делили здание с кухней, небольшой офицерский домик, а также маленькую часовенку. Несмотря на то, что последняя располагалась в дальнем углу острога, церквушка была чуть ли не самым популярным местом. Популярнее была, разве что, обеденная комната. Три раза в день в храм на службу сгоняли рыцарей – перед каждым приёмом пищи. Самих солдат в укреплении расквартировалось десять, не считая их ротного старшины. Оруженосцы, которые перед каждым патрулём помогали снаряжаться господам, жили за границей крепостной стены – в селе Валддорф и ходили в Валдфестунг, как на работу, раз в четыре-шесть часов. Ни в пример крепости, низлежащее село процветало – недавно не только возвели пристройку к местной церкви, но и посыпали гравием все главные сельские дороги. «Оруженосцами» эти люди являлись лишь на словах, в реальности это были просто деревенские, которые за небольшую плату помогали облачаться в доспехи и кормить и снаряжать лошадей. Скорее наёмные работники, нежели кто другой.
Рыцарский орден, владеющий замком, переживал не лучшие времена, и отсутствие реальных оруженосцев являлось меньшей из проблем. Основной проблемой было отсутствие денег – доспехи, в которые облачались воины, сменили уже не один десяток владельцев, а новых средств, которые всё же получало местное рыцарство, хватало только на сено, на подковы, да на еду. К слову, звонкая монета в кошеле ротного появлялась лишь за охрану близлежащих деревень, старейшины которых скидывались на услуги патрулирования, дабы отпугнуть местных бандитов.
Крепость Валдфестунг не была оплотом силы в окружении противника или пограничной заставой вблизи земель варваров. Острог находился в самом что ни на есть захолустье – болотистой местности, достаточно далеко и от центра большой державы, и от её границы, чтобы там ничего не происходило. А потому это было отличным местом, чтобы избавляться от неугодных, сохраняя при этом лицо. Сюда ссылали исключительно бастардов – незаконнорожденных детей столичных дворян. Их постригали и заставляли давать обеты, из-за которых становилось невозможным претендовать на власть или наследство.
Цепочка всадников неспешно влачилась по лесному тракту. Дорога была популярна среди местных, а потому здесь пролегала колея, оставленная не одной сотней телег.
– Бедный рыцарь в патруле.
– Бедный рыцарь в патруле!
– На своём хромом коне.
– На своём хромом коне!
– Конь красивый мой, гнедой.
– Конь красивый мой, гнедой!
– Не сдыхай пока, постой.
– Не сдыхай пока, постой!
Из всех орденских воспитанников Герард считался самым несносным. Товарищей Блургенштейна же всё устраивало, они часто вторили кричалкам. Молчал лишь командир звена. Зрелый мужчина полагал, что воспроизведение подобного ниже его достоинства, к тому же отзываться так о лошади, которую даровал орден, казалось исключительно непатриотичным.
