В землю промерзшую гроб опускали –
Отмучилась жизнью нелегкой вдова.
Дети-сиро́ты вниз комья бросали,
Холодом их обдавала зима.
Слишком недавней была их потеря,
Чтобы поверить, чтоб вжиться в нее.
Молча стояли, душою не веря
В раннее злое сиротство свое.
Год лишь назад так отца хоронили –
Соли извозом зимой промышлял.
В путь, как обычно, его проводили,
Боле живым уж никто не видал.
Лошадь сама пришла с горькой поклажей –
Видно, замерз на обратном пути,
Видно, недальний остался путь даже,
Да не случилось увидеть семьи.
Так же январь был – зима лютовала.
Самый жестокий – бесснежный мороз.
Как об умершем вдова причитала!
Кто не поймет вдовьих горестных слез?!
Ведь не тоска одна сердце колотит,
Страхом нужды вдовье сердце болит,
И за умершим вслед вырваться хочет,
Да материнство терпеть жизнь велит.
Сжалился Бог – так об этом судили,
Год едва минул – в простуде слегла.
В точно такой же холодной могиле,
Что и супруг, свой приют обрела.
Жизнь сыновей с мужем им не дарила
И, уходя с этой бренной земли,
За дочерей трех родню попросила,
Чтоб не оставили, чтоб помогли.
«Что ж, не оставим», – родня отвечала,
Но как исполнить умершей завет,
Коль и своих детей в доме немало
И пропитания лишнего нет?
Потолковали родные, соседи…
Старшую замуж – решенье одно
Мужа ей в дом (в этом он не последний),
Тот и прокормит семейство свое.
Кто будет мужем, тогда же решили.
Тут подсобила жизнь словно сама:
В ближней деревне семью схоронили:
Померли тифом и муж, и жена.
Добрые были, бездетные люди.
Дал Бог когда-то приемыша им.
К счастью иль нет, кто об этом рассудит?
Мальчиком хилым, болезненным был.
Да и во отроках силой не вышел.
Брат мужа, с ними деливший избу,
С бабой своей был детьми не обижен
И невзлюбил с первых дней сироту.
Бьет, говорили, его окаянный!
(Тот после тифа стал вдвое слабей.)
Совестно выгнать, женить будет радый.
Только венчать молодых поскорей!
Выслушал батюшка всё терпеливо.
Ведь жениху-то четырнадцать лет!
Надобно бы восемнадцать, вестимо.
Да и невесте шестнадцати нет.
Ну, хоть пятнадцать. По виду невеста,
Впрочем, готовая мужу жена:
Наперекор всем несчастьям известным
Прелестью девичьей дышит она.
Статная, кровь с молоком, как в народе
О таковых испокон говорят.
Вся собой молвит о крепкой породе.
Ей хоть теперь родить можно ребят.
А вот жених… Ну чего с него спросишь?
Мальчик с ней рядом. И стыд их венчать.
И наказанья проступку не хочешь –
Этак нетрудно и сан потерять!
Просьбе – отказ. А родня ее снова:
«Смилуйся уж, повенчай! Бог зачтет!
В дом мужа ей не найти нам иного,
Да и его «дядя» в землю сведет.
Сам отпевать станешь». Воспоминали,
Что в допетровы еще времена
В возрасте этом как раз и венчали,
Венчают и ныне – всему есть цена.
Батюшка речью такой не прельстился,
Вновь отвечал, что не может венчать.
В третий же раз уже в крик возмутился:
Совести ль нет, без конца донимать!..
И вдруг задумался… Махнул рукою…
Зря ли прожил свои семьдесят лет?
Знал, что Господь творит волю порою
Там, где закон налагает запрет.
«Мне все равно помирать! Приводите, –
Молвил негромко. – Толпы никакой
Не потерплю я. Молвы не ищите.
Впрочем… Не сладите, знаю, с молвой.
Только вот… С отрока много ли проку
Станет в хозяйстве? Не шибко силен». –
«Жаль его, батюшка. С Господом Богом
Авось как-нибудь и управится он».
Даром венчать обещал сирот пастырь.
С вестью – к невесте. Маланья была
Разумная девка – венчаться согласна.
Свадьбы своей она с детства ждала.
Счастья хотелось ей. Как оно будет
С мужем-то жить? Любопытно. А что
Хилый он, молвят, с нее не убудет.
Зато ей из дома нейти своего.
Сестер не бросать и причуд не мириться
Свекра-свекрови. Век будет жалеть
Мужа, коль выпало слабым родиться, –
Вот весь ее крест. Даже мало терпеть!
Прежде венчанья друг друга не знали.
В неодолимом волнении дня
И не опомнились, как повенчали.
Пала им в память народу толпа,
Батюшка, голосом строгий и грустный, –
Было ему их венчать тяжело,
И полумрак церкви маленькой тусклый.
Обвенчав, молвил батюшка – в память легло:
«Коли нужда заставляет – живите,
Но яко брат с сестрой. Четверо зим
Вы, чем супругами жить, обождите.
Это не я – сам Господь вам судил».
Об руку вышли из церкви. Взглянули
В первый раз молча друг другу в глаза.
И неизвестности страхом кольнули,
Будто ножом, оба взгляда сердца.
Чувство испуга лишь длилось мгновенье
Перед судьбой. Муж был бледным, худым,
За робкой улыбкой таил он смущенье,
Что Маланья с тех пор замечала за ним.
Светловолосый супруг, светлоглазый,
Ей показался приятен собой.
Как поглядела – пал на душу сразу.
И подивилась удаче такой.
В добром предчувствии сердце сжималось.
Слова не молвил, а мил уже ей.
Вскладчину к свадьбе еда собиралась –
Чем иных си́роты хуже людей?
Надо чтоб праздник был! Мужу налили.
«Что такой пасмурный? Свадьба твоя!»
До полусна за столом опоили.
(Больше в рот капли не брал со стыда.)
Ласково мужа жена уложила.
