Прошло семь месяцев после возвращения Анжелики, но ей казалось, что время остановилось и, где-то скрываясь от всех, повисло в неподвижности. За этот период практически ничего не произошло. О муже по прежнему не было никаких известий, ей никто не звонил, никто не беспокоил. Даже Лактионов после первых двух недель активного общения, казалось, забыл о ней. Он вышел на связь только один раз, спросил нет ли каких-то новостей, расспросил про ее бытие-житие – и вновь исчез.
Все это время Анжелика занималась двумя вещами: детьми и работой. И там и там ее ожидали серьезные трудности. Дети сильно переживали исчезновение отца, к которому были сильно привязаны и постоянно спрашивали о нем, настойчиво допытывались где он находится? Она же не могла им врать, но и говорить правду тоже было выше ее сил. Да и какую правду. Она не знала, жив ли он, подобно лучу, словно бы исчез, растворился в эфире.
Однажды Анжелика не выдержала испытанием неизвестностью и пошла к гадалке, которую разыскала по объявлению в газете. Та несколько раз раскладывала свой пасьянс, долго всматривалась в карты и наконец объявили, что муж жив. Но где он, когда они свидятся, на эти вопросы она отвечать категорически отказалась, сказав, что такой информации у нее нет. Анжелика ушла от нее с каким-то странным ощущением; с одной стороны ее обнадежили, а с другой она не очень поверила этой пожилой женщине. Чтобы получить свой гонорар, не слишком ли часто люди ее профессии говорят то, что хотят услышать их клиенты. А то, что хотела услышать Анжелика, было написано плакатными буквами написано на ее лице.
С точки зрения психологического настроя, для Анжелики это был трудный период. На нее вдруг навалилось тяжелое чувство вины перед мужем. Как знать, если бы не ее легкомыслие, может быть, ничего бы и не случилось. Что бы он не говорил, но ее роман с Мамонтовым был для него сильным ударом. И без сомнения, он искал способы, как его смягчить. И, может быть, ту свою последнюю поездку, после которой он исчез, он предпринял для того, чтобы облегчить душевную боль. Ведь он сознавал, на какой большой риск он тогда шел.
На работе ей тоже приходилось нелегко. Дела в банке шли не так хорошо, как бы хотелось. Узнав, что его президент исчез, некие силы предприняли серьезную атаку с целью прибрать его к рукам. Пришлось отбиваться, это потребовало много и усилий и денег. Пару раз возникали обстоятельства, когда ей казалось, что вот-вот все кончится – и она не удержит банк. В эти минуты она думала о том, что почувствует Игорь, когда вернется и узнает, что его детище перешло к чужим. Она не знала, то ли ей помогли эти мысли, то ли какие-то другие факторы, но в конце концов она справилась с ситуацией. При других обстоятельствах она бы почувствовала гордость за себя, но сейчас лишь испытывала тихую грусть. Рядом с ней не было того человека, кто мог бы разделить с ней радость победы. А без него она не хотела пить из этой чащи.
И когда вдруг позвонил Лактионов, она обрадовалась. Первая мысль, которая возникла – есть информация о муже. Но он сразу же опроверг это.
– Анжелика Витальевна, я понимаю, как вам сейчас не легко, но возник важный повод для разговора, – сказал он. – Подъезжайте.
– Хорошо, а когда?
– Да хоть прямо сейчас, – в обычной своей манере предложил он.
– Сейчас у меня полно дел в банке. Как только их разгребу, сразу приеду.
– Договорились. Буду с нетерпением ждать.
«Я тоже буду с нетерпением ждать» – мысленно ответила ему Анжелика. Ею охватило предвкушение чего-то нового. Всякий раз после встречи с этим человеком ее жизнь, словно машина на горном серпантине, совершала крутой поворот. Что ее ждет сегодня? Игорь часто ей говорил, что она не создана для спокойной, размеренной жизни, что в душе она настоящая авантюристка, А потому ей не стоит бегать от своей судьбы, а нужно идти ей на встречу. Вот это она и собирается сегодня это сделать.
Она вошла в кабинет Лактионова. Тот встал изо стола и пошел ей на встречу.
– Очень рад вас видеть, дорогая Анжелика Витальевна. – В его голосе прозвучало сочувствие. Хотел бы, да не могу вас обрадовать, никакой новой информацией о вашем муже на сей момент нет. Но пока о человеке точно не известно, что он погиб, всегда есть надежда, что он жив.
– Именно это обстоятельство и поддерживает меня.
– Позвольте с вами не согласиться, в первую очередь вас поддерживает ваше безграничное мужество. Я не встречал такой смелой женщины, как вы.
– Вы преувеличиваете мою смелость, Виктор Васильевич. Но смею предположить, что вы захотели встретиться со мной не только для того, чтобы сделать мне очередные комплименты.
– В том числе и для этого, улыбнулся Лактионов. – Поверьте, мне доставляет это занятие настоящее удовольствие.
– Тогда давайте перейдем к занятию, которое вам доставляет меньше удовольствия.
Теперь Лактионов рассмеялся, но его смех продолжался считанные секунды, после чего его лицо приняло серьезное выражение.
– Мы долго думали, прежде чем снова обратиться к вам за помощью, Анжелика Витальевна. Но, взвесив все за и против, пришли к выводу, что для того дела, о котором сейчас пойдет речь, вы незаменимы.
– Интересно, что бы вы делали, если бы я вообще не появилась на свет, – не без иронии произнесла Анжелика.
– Я думаю, Господь бы не допустил такую несправедливость.
– По-моему, он допускает слишком много несправедливостей. Одной меньше или больше значение не имеет.
– Эта была бы уж слишком большая несправедливость. Даже для него это чрезмерно. Когда я вижу вас, то у меня возникает сильное ощущение, что мир становится лучше. И это не комплимент, а истинная правда.
Анжелика ничего не ответила. Она давно уже была не уверенно в этом.
– Рассказывайте, в чем дело, – сказала она.
Лактионов бросил на нее внимательный взгляд.
– Хорошо, давайте перейдем к делу. Вы знаете, что в нашей стране не так давно образован Фонд будущего поколения. Не будем сейчас касаться целесообразности этого проекта, поговорим о некоторых его последствиях. Этот фонд – а это целых 20 миллиардов долларов – должен быть по решению правительства размещен в ценные бумаги ряда государств. Об этом в мире пока мало кто знает, и все же информация просочилась, и среди стран кандидатов возник скрытый ажиотаж. Никто, разумеется, не демонстрирует открыто свою заинтересованность, но на самом деле она очень большая. Положение с бюджетами сразу нескольких государств могут быть существенно улучшены, если мы разместим даже часть этого фонда в их активы. Вы понимаете, к чему я клоню?
– Не совсем. То есть я пока не улавливаю, в чем интерес в этом деле вашего ведомства.
– Сейчас дойдем до нашего интереса. Вернее, уже дошли. По нашим сведениям, ряд наших очень высокопоставленных чиновников решили сделать на этом деле большой бизнес. Или, говоря, простым языком, получить откат. Предположим, они размещают все деньги, то есть 20 миллиардов долларов в ценные бумаги какого-то государства. А за это просят им заплатить. Ну, хотя бы миллионов двести. По нашей информации, речь идет примерно о таких суммах. Сами понимаете, дело весьма щекотливое, если кто-то про него прознает, скандал получится вселенского масштаба. Речь идет о коррупции в высших эшелонах власти не только нашей страны – к этому в мире все давно привыкли – но и в тех странах, с кем мы намерены договориться. А потому все необходимо сделать в строжайшей тайне. Открою вам маленький секрет, о том, что некоторые наши умные головы затеяли подобную игру, мы узнали совершенно случайно.
