В Горлумском лесу, среди исполинских деревьев, стволы которых не обхватить и вчетвером, по единственному в этих местах торговому тракту с утра до вечера снуют обозы, телеги, спешат всадники и проходят редкие одинокие путники, по каким-то печальным причинам не сумевшие присоединиться к торговому каравану и фактически обреченные на разбойное нападение. Но лишь с утра и до вечера - ночью никто не едет по тракту, никто не осмеливается, и причиной тому - призрачный ямщик.
Причин его появления, судя по сплетням и домыслам имелось множество, но чаще всех повторялась одна - провез он от границы королевства до самой до столицы советника короля, гнал так, что лошади на издыхании были, на большой куш надеялся, а как довез, советник и не расплатился, сказал мол «Благодарен будь, что королевству сумел помочь». А у ямщика лошади в тот же вечер пали обе загнанные, новых купить было не на что, он с горя и повесился, а по ночи помчался призраком по торговому тракту, неся страх и ужас и подвывая «Должок-с».
Но королевский советник не устыдился и обратился к магам, с требованием: «Устранить сию мелкую неприятность». Маги соответственно тут же назвали цену, цена была весомая, но советник не растерялся, и гордо заявил, что так и быть, окажет величайшую милость магам, и уменьшит налог с них на десять медных в год, стало быть за сто лет сумма будет таким нетривиальным образом выплачена. Да, советник короля был известным скрягой. Вот только маги тоже. А потому, работу по устранению охваченной праведным гневом нежити они возложили на альма-матер, то есть на УМ. Глава Университета Магии с этим был не особо согласен, в конце концов он являлся единственным кто желанием сэкономить мог посоперничать с самим королевским советником и магистр Аттинур нашел выход из положения - труд студентов он в принципе бесплатен. Одна проблема - студенты народ находчивый, могли расправиться с призрачным ямщиком раньше времени, а договор то на сто лет… В результате, всем третьекурсникам в качестве практики по Призрачным явлениям, давалось задание добыть частичку от транспортного средства Призрачного Ямщика… Дело было двадцать лет назад, с той поры от калымаги ямщика осталось всего три четверти - то есть расчет у магов был верен, как раз за сто лет они и планировали с ним расправиться. Советник короля скрежетал зубами, маги ехидно усмехались, студенты каждый год коцали по кусочку от повозки, трудовой люд приспособился и по ночи по тракту не ездил, останавливаясь в тавернах, ямщик продолжал наводить ужас.
Хотя как сказать ужас - сейчас, когда мы в мантиях и с пособиями по Призрачным явлениям и борьбе с ними сидели в таверне и пили теплый травяной чай, никакого ужаса я на лицах присутствующих не наблюдала. Более того - торговцы и купцы расселись поближе к окнам и, попивая вино со специями, с азартом поглядывали на дорогу. Поговаривали, что в полную луну призрачный ямщик особенно лютует… стоит ли говорить, что нас сюда отправили аккурат в полнолуние. Оно и не удивительно - кроме меня тут находились Тихомир, сын деревенского кузнеца, замеченный магистром Ворониром совершенно случайно, и магистр был так потрясен способностями парня, что приволок его в УМ и заставил магистра Аттинура взять нового студента на университетскую стипендию. Скандал, говорят, был знатный. Не знаю точно, но одно могу сказать - когда магистр Воронир приволок в университет меня, замызганную деревенскую девчонку, у которой в тот день бабка померла и горе мое было столь велико, что проснулся сильный магический дар, орал магистр Аттикус знатно - стекла дрожали! Но дар у меня был, да такой, что посередь зимы вокруг нашей лесной избушки расцвели травы да деревья, вот на такой цветущей полянке магистр Воронир, прибывший на всплеск магического пространства, меня и нашел. И раз дар был, то магистр требовал принять меня в университет на полную магическую стипендию и немедленно. Директор Аттикус скрежетал зубами, когда подписывал приказ о моем зачислении и тихо ругался, когда выдавал мне годовую стипендию. Так вот я и попала в Университет Магии. У нас по деревне говор такой ходил «Мало хотеть, надо УМ иметь», да в том значении, что в этой жизни все мечты только у магов и исполняются, а простому люду кое-как коротать век приходится. Так что попав в университет магии я перво-наперво что подумала «Небось бабка за меня молилась, вот и сбылась мечта». Но это первое впечатление было, уже опосля стало ясно - мне здесь, в суровом мрачном замке, вовсе не рады. Магистр Аттикус привечал тех, кто все обучение оплачивал и еще пожертвования университету делал, вот им тут был почет и раздолье, послабления и помощь, остальным приходилось выживать.
Именно выживать. Нас, тех, кто не оплачивал обучение самостоятельно, сажали в конце аудиторий. Наши работы проверялись с наибольшим чаянием. Нам нельзя было пропустить ни одной лекции, получить оценку ниже девяноста баллов из ста, появиться на территории университета после одиннадцати часов, оказаться в общежитии противоположного пола и еще сотни "нельзя", "недопустимо", "жестоко карается". Нас селили практически на чердаке, мотивируя это тем, что проживание в университете дорого, а мы и так на иждивении. Поэтому в моей комнате, которую я поначалу делила с четырьмя соседками, летом днем было невозможно находиться, а зимой ночью можно было фактически замерзнуть. К сожалению, на этом трудности не заканчивались, точнее даже начинались. У трудностей были красивые, выправленные магически лица, спесь, оставленная поколениями прославленных предков, дорогие шубы и мантии, не чета нашим форменным, потрепанным и поношенным, что нехотя выдавал завхоз раз в году по осени, и непонятное лично мне желание истребить "отребье". Иначе они нас и не называли.
- Э, отребье, тебе не место в столовой!
И ты вынужден ходить есть раз в день, утром, пораньше, когда эти еще все спят.
- Давайте на отребье потренируемся!
И все приемы боевой магии отрабатывают на тебе.
- Эй, отребье, от тебя воняет!
И ты сидишь у приоткрытого окна, ледяной ветер продувает насквозь, зато господам "не пахнет".
Ничего удивительного, что к третьему курсу вся комната с кривым потолком досталась одной мне - девочки не выдержали и ушли из университета. Это не радовало, одной было страшно ночевать, но зато теперь я могла сделать себе королевское ложе и укрыться сразу пятью одеялами... правда зимой не спасало и это.
И, вероятно, я бы тоже давно сдалась и ушла, да не просто ушла, а сбежала бы отсюда, но вся проблема в том, что бежать мне было некуда. Мать погибла родами, отец сгинул в лесах без вести, бабушка умерла, когда мне было шестнадцать, а в горе проснувшийся дар не оставил от нашей покосившейся избушки ничего, пригодного для жилья. Поэтому все, что у меня было - это вот эта комнатушка, которая для одного человека была еще ничего, а впятером мы тут ютились, пройти между кроватями нельзя было. И мне частенько приходилось напоминать себе об этом, когда сжавшись на подоконнике я захлебывалась рыданиями от очередной несправедливой обиды.
