Александр Лысков - Дом для девы

Играли в чижика.

Оля спряталась за поленницей.

Вдруг сверху повеяло на неё холодком.

Разгорячённая бегом девочка желанно подставила лицо свежему ветерку и застыла в страхе.

Облака над ней словно бы сошлись в виде простоволосой женщины с ребёнком.

Как у живой, были вытянуты руки у этой женщины, и младенец на огромной высоте был оставлен сидеть в подоле без поддержки.

До того явственно всё было слеплено, что девочке даже стало страшно за ребёнка, – она прихлопнула рот ладошкой и увидела, как небесная плывунья повела рукой, будто успокаивая её; с перстов её рассеялся дождик, на лицо девочки брызнуло…

Оля выскочила из укрытия на мощёную улицу с криком:

– Глядите! Богородица!

Дети подняли головы. На их глазах женщину с ребёнком окутывало лимонным маревом, а тучи при этом разносило сразу во все стороны, словно ветер подул снизу.

Страх за младенца на высоте не отпускал Олю.

– Как бы не упал! – шептала она.

– Скажешь тоже! Чай, не с наёмной нянькой, – раздавались детские голоса.

– Маленький Спас у неё.

– Глядите! Он тоже ручкой помахал!

– Летят прямо на солнце.

– Зажмурься, ослепнешь!

– Я между пальцев, в щёлочку…

Кроме детей на улице не было ни души.

Булыжники под их ногами, спрыснутые небесной влагой, бугрились и сияли под солнцем, будто изнанка туч.

Дети на этих каменных облаках казались оторванными от земли, тоже куда-то летящими…

После того как виденье растворилось в бездонной голубизне, они ещё долго оставались молчаливыми, подавленными непосильными размышлениями.

Игра разладилась.

Щепочка-чижик так и осталась лежать на доске не тронутой.

Молча, не сговариваясь, дети разошлись по домам.

Священник Воскресенского храма Михаил Иванович Попов жил в собственном доме через дорогу.

Он сидел в своём кабинете при свечах и составлял текст молитвы к заутрене.

В то лето русские люди обороняли Архангельск от бунтовщиков – безбожников.

Красное войско шло из Москвы и на своём пути разрушало храмы, убивало культурных людей и служителей в церквах. Михаил Иванович намеревался утром обратиться к пастве с молитвой о даровании «белому православному воинству победы во брани супротив войск Антихриста».

За дверью послышался голос служанки:

– Батюшка Михаил, к вам посетительница!

Войти было позволено, и через порог с поклонами переступила швея из соседнего дома в опорках на скорую ногу.

– Не прогневайтесь, отец Михаил, – сказала она. – Душа места не находит. Ребята в один голос говорят, мол, нынче под вечер видение у них было. Играли во дворе, да вдруг и Богородица им в небе показалась. Ладно бы одна моя Оля, она и намолоть может незнамо что, язык без костей. Так ведь и все другие как один: Матерь Божья с Младенцем в небе! И будто им рукой вот эдак…

И у самого отца Михаила рука вдруг сначала вздрогнула, потом неровно, неуверенно стала подниматься к груди и наконец решительно рассекла полумрак комнаты крест-на-крест.

– Истинно говорю! – воскликнул отец Михаил. – Кто не примет Царствия Божия, как дети, тот не войдёт в него!

Сказал весело, с вызовом.

Затем причесал длинные белые волосы, надел скуфью и с большим медным крестом в одной руке, с керосиновым фонарём в другой вышел, увлекая за собой посетительницу.

Электричества не было во всём городе.

Лица детей в темноте коридора освещались фонарём в руке отца Михаила. Свет фитиля мерцал в их глазах. Говорили дети взволнованно, взахлёб. Не хватало ни слов, ни опыта в изъяснениях, да и то сказать, виденное ими не имело примера.

Не всякий бы и взрослый осилил описание.

Только у Оли нашлось несколько слов для подробностей:

– Из облаков навыворот…

– Ресницы в инее…

– А ноготки перламутровые…

Убедительными оказались для отца Михаила не столько подробности рассказа, сколько сияние в глазах детей.

Дома отец Михаил сел за стол и начал писать:

«О, Заступница наша, помилуй нас, Мати Божия, и прошение наше исполни. Да постыдятся и посрамятся безбожники-большевики, и дерзость их да сокрушится, яко мы имеем Твоё Божественное заступничество…»

Конец ознакомительного фрагмента. Полный текст доступен на www.litres.ru