1
Под ногами Джеффри Томпсона – он стоял на самом краю утёса и рассматривал берег – змейкой вилась узкая полоска камней, припорошённая снегом. Тёмно-синяя вода набегала и пенилась, воздух был колюч, небо – по-зимнему низким и бурым.
На Томпсоне было коричневое коверкотовое пальто, видавший виды хомбург и перчатки на руках, стиснутых в кулаки. Томпсон не мог унять дрожь.
Он взглянул на часы – было без четверти восемь, затем на ботинки. Ботинки промокли насквозь.
С полчаса уже тускло горело утро.
Небо нависало сплошным кроваво-мясистым облаком. Хирург нашёл бы его похожим на хлябь из раздавленных внутренних органов. Астроном бы вспомнил о глобулах, глядя на тут и там чернеющие на багровом фоне тучи. Еле пробившийся свет, гранитно-серый и давящий, падал на заснеженный пейзаж утёса Морган и холодное море.
Дом в георгианском стиле в три внушительных этажа стоял поодаль от обрыва ярдах в пятистах. Слишком уж далеко, чтобы кто-то находящийся в нём приметил человека над пропастью. Так считал Томпсон, и его эта мысль огорчала. Уже час там, на краю, он подавлял в себе желание напроситься к огню и горячему чаю.
«Паршиво, – думал мужчина, – начинается день».
Ещё – его разочаровал утёс Морган. Или больше – возмутил тем, что его не было видно. Хотя это не была вина самого утёса. Уж если искать виновного, то им точно был фотограф, так удачно запечатлевший скалу на снимке. Свой кадр он, конечно, делал из лодки на приличном от берега расстоянии. Фотографию потом купила и растиражировала на своих открытках Королевская почта.
А Джеффри Томпсон – в его кармане сейчас как раз лежала одна из таких открыток – стоял наверху, и выходило, что вся заветная красота оставалась у него под ногами.
И как он не подумал об этом раньше!
Продавай контора Кука пешие туры на утёс Морган, обманутые клиенты жаловались бы: «Вы нас на задворки мира отправили, а утёса-то и не видно! Нужно было по морю!» А ближайший спуск к воде в восьми милях…
Томпсон вздохнул, мёрзлый воздух обжёг его горло и нёбо. Когда он вновь глянул на часы, было почти девять.
А если никто так и не выйдет?..
2
Послышались шаги – скрип снега под ногами, словно кто-то услышал его мольбы. Какая-то фигура отделилась от дома и направилась в сторону обрыва.
Джеффри Томпсон облегчённо выдохнул.
Силуэт не давал возможности определить пол незнакомца. Чёрная шляпа и пальто свободного кроя скрывали человека с головы до ног.
Томпсон отвернулся к морю и сохранял вид глубокой задумчивости до самого момента, когда снег захрустел совсем близко и хрипловатый голос произнёс:
– Майкл!
Томпсон повернул голову. Перед ним стояла женщина лет пятидесяти, её породистое лицо с острыми чертами и нарумяненными щеками выражало внезапную растерянность. В руках она держала докторский чемоданчик из потрескавшейся крокодильей кожи.
– Простите. Я решила, что вы – Майкл.
– Джеффри Томпсон.
– Откуда вы? С юга? У вас акцент.
– Из Корнуолла.
Женщина расстроенно покачала головой.
– Раз вы не Майкл, я продолжу поиски. Опять он сбежал.
– Ваш муж?
– Брат. Ему нельзя на холод. Я тревожусь о его состоянии.
– С ним что-то не так?
– Можно и так сказать.
Женщина оставила взволнованный тон и строго заявила:
– Я доктор Урсула Джейкобс.
Томпсон приподнял брови.
– Эту фамилию я слышал.
– Очень лестно.
Урсула взглянула на промокшую обувь Томпсона.
– Так вы сократите себе жизнь.
Джеффри Томпсон по-мальчишески открыто улыбнулся:
– Мне ничего такого не грозит.
– Вы самоуверенны. Служили во флоте, должно быть.
– Не в этом дело, – Томпсон достал сигареты и начал вертеть пачку двумя пальцами. – Понимаете, я приехал сюда, чтобы покончить с собой.
3
Урсула слегка наморщила лоб. Когда она заговорила, её голос звучал, как и прежде, деловито, но теперь с ноткой интереса:
– И почему же вы решили сделать это непременно под окнами моего дома? В Королевстве кончились скалы?
Джеффри Томпсон выронил пачку. Наклонившись за ней, он спросил:
– Вас волнует только это?
– Разумеется. Вы прыгнете, и что дальше? Прибудет полиция, начнётся выяснение обстоятельств. А знаете, сколько вреда такой шум нанесёт здоровью моих пациентов?
Томпсон не ответил. Его обескуражило такое равнодушие к его судьбе, да ещё со стороны врача.
– Это – моя лечебница, – Урсула кивнула в сторону дома. – На десятки миль ни души. Моим пациентам здесь хорошо. А тут являетесь вы и своим возмутительнейшим и крайне эгоистичным поступком собираетесь растревожить их покой.
– Я приношу свои извинения, – растерянно сказал Томпсон. – Всё дело в этой открытке.
Он спешно полез во внутренний карман в надежде оправдать своё недостойное джентльмена поведение.
– Видите – утёс Морган. Аж дух захватывает, правда?
Урсула взглянула на снимок голой скалы, напоминающей нос воспарившей над водой акулы.
– Это где?
Томпсон не поверил ушам.
– Прямо у вашего порога! Мы с вами сейчас стоим как раз вот здесь, – он ткнул в макушку скалы на снимке.
– Никогда бы не подумала, – Урсула перевела взгляд на сигареты.
– Утёса не видно, когда стоишь на нём. Вот в чём дело.
– Итак, вы решили прыгнуть?
Томпсон дал себе минуту, прежде чем ответил:
– Глупо выходит. Понимаете, моя жизнь, как бы лучше выразиться… не была яркой.
– Это легко понять, – согласилась Урсула. – Последние годы были несладкими.
– Моя причина не в войне. Началось это гораздо раньше. Впрочем, не важно. Я хотел выпить яд. Не поверите, пошёл за ним в аптеку – она у нас в почтовом здании находится, – а там, на стенде, она – эта открытка. Чем-то меня зацепила. Такая дикая красота…
– Вы надеялись купить яд без рецепта?
Томпсон моргнул, облизал губы.
– Я надеялся украсть яд… Вернее, ограбить. Хотел запугать аптекаря игрушечным револьвером…
Урсула кивнула и сухо сказала:
– Теперь понимаю.
– А глядя на открытку, решил: жизнь была серой. Что, если смерть будет яркой? Уж на это я могу повлиять. Мысль так очаровала меня, что я не смог себе отказать. Купил открытку, разузнал, где это место. Оказалось оно, правда, на другом конце острова. Но что я терял? Меня буквально захлестнули эмоции, я ждал эту поездку…
– Так и не закурите?
– Что, простите?
– Сигареты! Я говорю…
– Урсула!
Они обернулись в сторону дома.
– Урсула! – донеслись раскаты грубого голоса.
Джеффри Томпсон ничего не успел понять, кроме того, что лицо его собеседницы резко перестало быть официальным и строгим. На него глядела теперь другая, смертельно испуганная, женщина. Её глаза будто стремились вылезти из орбит.
– Дайте сигареты!
– Что?
– Сигареты! – Урсула бросилась вперёд, едва не столкнув Томпсона с обрыва.
– Что вы делаете?!
– Отдайте!
– Вы спятили, док!
– Летите ко всем чертям! Оставьте сигареты!
