1. Глава об уведомлениях, зеленом змие и белочке с очень подозрительной мордой.
"Гурцкой Марьяне Николаевне, бухгалтеру, место работы – бухгалтерия.
Уведомление о сокращении штата…"
Я глядела на листок бумаги перед собой и в сто сорок пятый раз пыталась зайти дальше шапки этого письма и дочитать его до конца.
Самолюбие нежно нашептывало мне на ушко: "Зачем? Ты ведь и так все понимаешь, большая девочка. Что такое сокращение штата, тебе прекрасно известно. Давай выкинем эту дрянь в урну, чего зря расстраиваться?"
Заботливое у меня самолюбие. Нервы мои бережет. Вот все бы так делали!
Конверты раздали после обеда, наш шеф – полноватый и лысеющий Сан Палыч – не поднимал глаз за весь период их вручения.
Наша фирма переживает не лучшие времена. Говорят, какой-то там толстосум решил нас разорить, и это у него прекрасно получилось. Говорят, он даже согласен выкупить активы фирмы, но весь штат работников ему не нужен и бухгалтера у него свои. Из всей бухгалтерии белый конвертик не получила только Ир-Борисовна, она у нас главбух, резерв стратегического значения, кто ж её выгонит.
Вот ведь! А я только документы собрала на ипотеку и на первый взнос денег наскребла! Теперь точно откажут. Денег, выданных при расчете, однозначно не хватит на нормальное погашение кредита на жилье, а как мне надоело мыкаться по съемным углам, кто бы знал. Ни кота не заведешь, ни о семье не задумаешься. Все ищут "одинокую девушку без детей и животных", да еще и арендную плату вечно повышают.
А новую работу поди еще найди. Большой город, таких провинциалов, как я, тут пруд пруди, бродят, смотрят голодными глазами, утверждают, что готовы работать даже за еду.
В углу пошмыгивала носом подружка по несчастью Наташка. У нее было двое детей на попечении, а муж… Ну, он был не добытчик.
У окна медленно ощипывала нашу героическую герань Олечка – наша зажигалочка тоже нынче пребывала не в форме. У неё мама болеет, тоже деньги постоянно нужны.
Я резко дернула в разные стороны чертово уведомление, раздирая его на две части, и этот треск не мог не привлечь всеобщее внимание. На меня уставились как на человека, вдруг запевшего Марсельезу на утопающем Титанике.
Плевать на Титаник! Погибать так с музыкой. Господа музыканты, прошу вас, сыграйте нам что-нибудь бодренькое!
– Выше нос, дамочки, – во все свои двадцать восемь зубов улыбнулась я, – это не они нас сокращают. Это мы слишком хороши для этого лягушатника.
Наташка нервно хмыкнула, покачивая головой, а вот Олька – ну, в ней я бы точно ни в жизнь не ошиблась – подхватила мою мысль.
– И правда. Тоже мне беда, – подбоченилась наша ягодка, упираясь руками в пухленькие бедра, – платит Сан Палыч паршиво, карьеры никакой, сколько раз мы тут все хотели поувольняться? Вот ты, Наташ?
– Т-три, – нервно шмыгнула носом Наташа.
– Вот. А я восемь! – Олька даже ногой притопнула от переполняющих её эмоций. – Нафиг это болото. Долой эту зону комфорта! Нас ждут великие дела!
– За Родину, за Ленина, за феминизм, – громогласно добавила я. Ну а что? Пусть будет до кучи. Раз уж мы тут заговорили речевками.
Девчонки загудели. Тут же нашлась тысяча недостатков у нашей скромной компании, и Сан Палыч не только жмот, но и шовинист, зарплаты женщинам зажимает, и начальник транспортного цеха – гад редкостный и за попу щиплет, и… Ну, короче, простите мужики, вы сами виноваты. Надеюсь, хватит мозгов нас сейчас не беспокоить?
– А давайте сегодня напьемся! – нежданчиком предложила из угла тихушница Сонька. – За освобождение!
– Отличная мысль, – тут же уцепилась я за это предложение, – обязательно надо напиться. И плевать, что завтра рабочий день. Мы теперь сокращенные, пусть нас осудят. Кто с нами?
С нами быстренько собираются все. Даже Ир-Борисовна, хотя ей отмечать освобождение не довелось, но «я не могу оставить вас в такую трудную минуту, вы же все мои девочки»…
Ой, девочки…
Ой, зря мы все-таки это…
Повторенье – мать ученья.
Если это утверждение правильное, то рано или поздно мне все-таки суждено уяснить три основных заповеди человека, который вступил в неравную борьбу с зеленым змием, а именно:
Заповедь первая: Не смешивай!
Заповедь вторая: Не понижай градус!!
Заповедь третья: Знай черту дозволенного!!!
Не сегодня. Сегодня мы нарушили все писаные и неписаные правила. Праздник же!
Я помню: меня грузили в такси. Помню: всем рассказывала, что моя прабабка – ведьма, оставила мне в наследство книгу заклинаний, и никакое такси мне вообще не нужно, сейчас я сама полечу домой, только одолжу метлу у ближайшего дворника.
Дворника мы, увы, не нашли, а вот Убер приехал на диво быстро.
Я поклялась девчонкам, что мастер-класс обязательно дам в следующий раз, можно даже завтра, сразу после работы, только делала я это, когда меня уже заботливо укладывали на заднее сиденье машины.
С четырнадцатого раза мы с водилой таки договорились насчет того, куда меня везти, я предлагала к нему, он возражал, что рад бы, но жена будет против, я говорила, что вторая мама детям никогда не помешает, это ж такое счастье, когда мамы две, у меня вот – ни одной, я точно знаю, как это печально…
Потом я спала. На радость себе, на радость водиле и всему остальному миру, для которого пьяная Марьяша Гурцкая – это беда похлеще урагана «Сюзанна».
А еще я видела сон.
Красивый такой, цветной.
В нем был полный света и гостей дом, хотя, приглядевшись, я поняла, что это скорее гостиница, и гости были какие-то странные: кто зелененький, кто остроухенький, кто с ладонь величиной.
– Нужно читать меньше фэнтези и смотреть меньше мультиков, – во сне подумала я, свернулась калачиком поуютнее и продолжила смотреть: это ж когда такое приснится в следующий раз?
Во сне я прошла от центральных дверей к стойке, за которой можно было заказать себе номер – телефонов-компьютеров тут не было, зато вполне себе были загадочные кристаллы разных форм и размеров в изящных подставочках. А еще был колокольчик. Серебряный.
Странное дело, когда я шагала от дверей к стойке, своими глазами видела портье, молодую женщину, которую сложно было назвать красивой, но точно можно было назвать интересной и привлекательной.
Вот только с каждым моим шагом к стойке фигура женщины как-то неуловимо менялась. Выбивались пряди из высокой прически. Понемногу, по чуть-чуть оплывала лишним весом фигура, сгибались плечи…
За два шага до стойки я видела перед собой уже не молодую женщину, а старушку, однако не потерявшую задора и по-прежнему взиравшую на гостей своей гостиницы с какой-то слегка материнской насмешкой.
Но это было за два шага до стойки. А преодолев их, я не увидела вообще никого. Да и обстановка как-то неуловимо изменилась. Погасли кристаллы на стойке, и гомон гостей, суетящихся в широком холле этой гостиницы, вдруг замолк. Вокруг стало темно и даже слегка мрачновато.
