Расскажу тебе, дружок, историю про крокодила. Знаешь, какие бывают крокодилы? Ну-ка скажи – какие?..
Всё, что тебе придёт в голову, всё это совершенно правильно. Потому что крокодилы бывают разные. Особенно сказочные крокодилы.
Угадай, как его звали? Ну-ка, ну-ка, поугадывай…
Наверное, для каждого из имён, которые придут тебе в голову, найдётся где-нибудь крокодил с таким именем. Хотя бы в сказке. Ведь крокодилов на свете гораздо больше, чем имён для них. А уж в сказках крокодилов – вообще сколько захочешь.
Нашего крокодила звали Кркдл. В его имени остались одни только согласные, потому что все гласные он проглотил. Очень уж любят крокодилы глотать всё подряд.
А ты любишь глотать всё подряд?..
Конечно, нам с тобой всё подряд глотать не стоит. Иначе чем же человек будет отличаться от крокодила? Если уж что-то во рту оказалось, лучше пережевать как следует, правда?..
Тебе уже не терпится, чтобы история началась? И мне тоже. Так что давай начинать. Тем более, что по названию сказки уже понятно, что случилось с Кркдлом.
Кркдл влюбился.
Влюбился он не в девицу-крокодилицу и даже не в рыбку. А влюбился он – себе и всем на удивление – в птичку.
Что за птичка была? Как её звали? Это я тебе оставляю угадывать.
Ведь Кркдл даже об имени её не спросил. Так и звал её без имени, просто «птичка моя».
Он так эту птичку полюбил, что даже сказал ей однажды:
– Птичка моя! Ты мне так нравишься, так нравишься. Прямо проглотил бы тебя, да и только!..
Ведь всё, что ему нравилось, Кркдл тут же норовил проглотить. А птичка ему ОЧЕНЬ понравилась. И он ОЧЕНЬ хотел её проглотить.
А вот хотела ли этого птичка? Ты как думаешь?..
Не хотела. Но Кркдл никак не мог этого понять.
– Птичка моя, – говорил он ей, – я же о тебе заботиться буду. – Хочешь, телевизор проглочу, чтобы тебе во мне скучно не было?..
– Да ведь я тогда не увижу ни цветов, ни солнышка, ни приятелей своих, – чирикала птичка.
– Это всё дело поправимое, птичка моя, – уговаривал её Кркдл. – Цветы и солнышко по телевизору увидишь, я цветной проглочу, самый лучший. А приятелей твоих, кого захочешь, тоже проглочу с удовольствием. Не соскучишься!..
А тебе, дружок, как интереснее на цветы и солнышко смотреть? Может быть, по телевизору?..
– Я летать привыкла, – чирикала птичка. – Разве в твоём животе полетаешь?
– Хо-хо! – смеялся Кркдл. – Ты даже не представляешь, птичка моя, какой у меня живот внутри просторный. Столько всякого глотаю с утра до вечера, а там всё равно ветер гуляет. Соглашайся скорее! Очень тебя проглотить хочется.
Ну как, дружок, понимаешь ты переживания крокодила? Сочувствуешь ему? Ведь он так полюбил птичку, так полюбил…
Птичка не понимала.
– Не понимаю! – чирикала птичка. – Если ты меня так полюбил, зачем же тебе меня глотать? Ты же меня тогда и не увидишь.
– А что тут такого, птичка моя? – удивлялся Кркдл. – К чему понапрасну глазеть друг на друга? Зато ты будешь совсем моя. Будешь МНОЮ!..
– Вот уж нет! – чирикнула птичка. – Я хочу быть СОБОЮ. А вот как раз и друзья мои зовут меня полетать среди облаков. Нет, мои друзья тоже вряд ли захотят глотаться. Пока, пока!..
И птичка упорхнула.
Ты, должно быть, очень переживаешь за крокодила, дружок? Он ведь так полюбил птичку, так полюбил…
Но он на удивление быстро утешился. И вскоре снова был влюблён.
На этот раз – в мышку.
И говорил ей, взволнованно вздыхая:
– Мышка моя! Ты мне так нравишься, так нравишься. Прямо проглотил бы тебя, да и только!..
Ну, как, дружок? Хотелось бы тебе оказаться на месте мышки?..
А на месте крокодила?.. Представляешь, какое удовольствие – глотать всё подряд?..
Или лучше, как птичка, – фюить! – и улететь из этой сказки в какую-нибудь другую?..
Жил да был в земле кусок глины. Жил себе спокойно, пока в его края не приехал экскаватор.
А чем занимается экскаватор? Землю копает. Вот он и разворошил всю землю вокруг, так что кусок глины оказался на самом верху земляной кучи.
Шёл мимо мастер, лепильщик из глины. Увидел хороший кусок глины и взял его к себе в мастерскую.
Растворил он его в воде, процедил, чтобы от камушков очистить, и подсушил, чтобы глина снова густой стала, подходящей для лепки.
Стал мастер этот глиняный ком мять в руках. Ведь глина должна к рукам привыкнуть, чтобы ей захотелось чем-то стать. Мял, мял мастер кусок глины, а тот вдруг выпрыгнул у него из рук и на пол плюхнулся. В бесформерную лепёшку превратился.
Посмотрел мастер на лепёшку и рассмеялся.
– Вот так ляп! – говорит.
Тут комок глины и понял, что его зовут Ляп. Или Глиняный Ляп, если уж полностью.
На следующий раз Глиняный Ляп дал полепить себя подольше. Мастер уже длинные уши у него вылепил, хитрую мордочку и три лапы. За четвёртую принялся.
– Ну нет, – подумал Глиняный Ляп. – Зачем мне, Ляпу, нужны лапы? И уши, как у осла. Надо мной все смеяться будут.
И – плюх на пол! Опять в лепёшку смялся.
Так каждый раз дело и кончалось. Вазой Ляп быть не захотел: ещё не хватало, чтобы в него воду наливали и цветы совали. Плюх на пол – и в лепёшку.
Кошкой-копилкой тоже не пожелал стать. Вот ещё – всяких жадин радовать. Плюх на пол – и в лепёшку.
Подсвечником быть отказался. Видел он эти подсвечники: все в копоти и в воске. Ни за что! Плюх на пол – и в лепёшку.
Надоело мастеру с Глиняным Ляпом возиться, и оставил он его на полу валяться. Так и засох Ляп бесформенным комом.
А неподалёку муфельная печь стояла. В ней глиняные изделия обжигали, чтобы они стали красивыми и крепкими. Вот Глиняный Ляп и решил туда пробраться, чтобы красавцем стать.
Залез он туда ночью, когда дверца у печи приоткрыта была, и в уголке затаился. Днём мастер поставил туда новые свои изделия, дверцу закрыл, и стала печь нагреваться.
Ох, жарко пришлось Глиняному Ляпу! Раскалился он докрасна, а потом даже почти добела.
Когда печь остыла после обжига, стал мастер всё оттуда вытаскивать. Каждую вещь рассматривает, любуется.
