Взрослые. Вероника
«В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана, в крытую колоннаду между двумя крыльями дворца Ирода Великого вышел прокуратор Иудеи Понтий Пилат».
В который раз Вероника прочитала этот фрагмент любимой книги и в который раз поразилась изяществу языка великого писателя и мастерству подбора языковых средств для начала повествования о Пилате. Каждое слово несёт в себе столько смыслов, уже само по себе являясь характеристикой человека и эпохи!
«Почему они этого не чувствуют?» Они – это ученики Вероники, точнее, Вероники Николаевны Кругловой, учителя русского языка и литературы московской школы.
«Как мне с ними скучно! Как сложно им передать мой восторг и мою любовь к данной книге, моё преклонение перед гением Булгакова и бессмертием таланта! Ничего не хотят понимать, не хотят думать, размышлять, отстаивать свое мнение. Пассивные члены потребительского общества… А я хочу, хочу разговаривать на равных, хочу спорить, доказывать, убеждать, убеждаться! Я есть! Я здесь! Я умная, развитая, интеллектуально богатая! Оцените меня! Господи! Что я несу?!»
«В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой…», – про себя наизусть проговорила я.
Опять я вернулась к этому предложению. До чего же прекрасная фраза! Она переносит меня прямо туда, я будто слышу эти шаркающие старческие шаги, кряхтение великого полководца, но уже дряхлого, усталого человека».
Вероника тихо вздохнула. Периодически у неё возникали мысли о собственных писательских способностях, но все некогда было их не только реализовать, но и просто озвучить всерьёз. Всё времени недостает: работа, дети, бывший муж, дела бытовые, семейные, не до писательства. Нет, робкие попытки иногда были: то рассказ, то стихотворение. Конечно, это баловство, да и диплом филолога заставляет быть к себе очень критичной. Но иногда, очень редко, возникала вдруг мысль: вот найдется такая фраза, такое емкое предложение, которое станет каркасом для произведения, и начнётся новая жизнь, свежая и интересная. Где-то глубоко появляется щемящее чувство тоски по творчеству, по самовыражению. Может, это от недостатка внимания, может, от низкой самооценки? А в итоге – разного рода сублимации, поэтому на уроках литературы Вероника иногда заговаривалась, забывая, что перед нею не думающие читатели, любители поэзии и разных жанров прозы, а просто обычные подростки, со своими комплексами, самооценками, мечтами и сублимациями.
Наконец долгожданный звонок. Но урокам ещё идти и идти, не расслабишься. Так, небольшая передышка. На перемене Вероника поделилась со своей довольно близкой подругой Светланой, преподавателем биологии:
– Свет, вот как ты работаешь, когда тебя не слушают и не понимают?
– А нормально работаю, Ник. Деньги платят и хорошо. Что тебе вечно неймётся? Все смысл жизни ищешь? Что за излишняя рефлексия? Это просто работа, не надо здесь душу никому выворачивать, тем более чужим сопливым детям. Ты все мир хочешь переделать? Забей. Займись собственными проблемами.
– Нет, Свет, я так не могу. Когда русский – тогда в целом нормально. А на литературе постоянно клинит. Я все хочу заставить их полюбить книги, переделать, перевоспитать, хотя прекрасно сама понимаю, что это все в основном бесполезно.
– Ника, ей, вернись! Насильно осчастливить нельзя, да и человек тоже особо не меняется. У этих детишек свои родители есть, и они друг друга стоят.
– Да, понимаю. Половина этих детей в течение этого года ни разу не брала в руки книгу, а четверть только примерно представляет, о чем я говорю, потому что читала пересказ, который предлагает интернет. И в итоге я могу изучать произведение примерно с тремя учениками, но, к сожалению, их жизненный и читательский опыт не позволяет нам говорить на одном языке, на одном уровне. Эту систему преподавания давно пора менять да и сами произведения двигать. Девятиклассник априори не может понять "Мёртвые души".
– Ну вот, ты же сама все прекрасно понимаешь, поэтому забей. Ник, что ты все время рыпаешься? Больше всех надо? Баррикады строишь и сама их преодолеваешь. Спокойнее. Никто не оценит твоего рвения, сама же дурой будешь.
– Да понимаю я сама, но по-другому жить и работать не могу.
Обе помолчали, думая о своём.
– Хоть бы сегодня спокойно домой уйти, без всяких совещаний, безумных конкурсов и вебинаров,– вздохнула Светлана Алексеевна, – а то загоняли уже, гады. Сегодня четверг, а уже две эвакуации провели. Достали своими проверками.
Жить в условиях многозадачности они уже привыкли, но бесконечные проверки действительно выматывали. Школа как социальный объект находилась под прицелом различных организаций, поэтому проверки учеников, учителей, администрации – это современная норма жизни. В понедельник была проверка противопожарной эвакуации. Для этого всех вывели на улицу, на школьный стадион, благо погода позволяла.
Осень щедро раскрасила лиственные деревья, разбавила оттенками скучный зелёный, и все это буйство цвета – на фоне ярчайшего аквамарина неба, манящего своей бесконечностью. В такие деньки хочется как минимум совершить полет на воздушном шаре, оторваться от земли и воспарить, впитывая эту нежную, хрупкую русскую красоту, а уж самые безбашенные мечтатели непременно захотят увидеть из иллюминатора самолёта разноцветное лоскутное одеяло осенней земли. Впрочем, о чем это я? Какой самолёт? Некоторым интереснее смотреть сверху вниз, кому-то – снизу вверх, наверное, это зависит от характера или темперамента человека. Кто-то будет лететь на самолёте… Ну, а мы будем стоять на стадионе школы и ждать, когда же кончится это чиновничье безобразие.
Где-то полчаса длились противопожарные мероприятия; учащиеся переговаривались, радуясь возможности пропустить урок, а учителя, вроде бы расстроенные, что нужно менять что-то в учебном плане, радовались не меньше и наслаждались бабье-летним теплом. Меня совсем не обижает слово "баба" в языке. Сейчас, по-моему, значение его немного изменилось. До 20 века я бы истолковала его как "замужняя крестьянка", но в настоящее время появился в этом слове оттенок пренебрежения, особенно в противовес слову "женщина". А для меня "женщина" – это очень безлико, это обозначение человека женского пола, то есть существа с ярко выраженными гендерными признаками. Женщины у нас есть, но не очень много, на мой взгляд, а в основном бабы. Я баба. Язык не поворачивается назвать себя женщиной. Женщина не пашет на работе полусутками, а потом замертво не падает от домашних дел. Женщина – для красоты, любования, уважения, поклонения. А баба – для работы; на бабе все держится, как на пуговицах: и школа, и производство, и сфера услуг, и семья, и дети, и муж в галстуке, как в анекдоте.
