– Ди уже достаточно взрослая, чтобы остаться дома одна.
Голос моего отца гремит из его кабинета, где он и его деловой партнер Леонид Чернец разговаривают после ужина.
Знаю, что не должна греть уши, когда двое взрослых людей решают вопросы по бизнесу, но это одно из моих любимых развлечений в прошлом. Мне всегда нравилось слушать глубокий властный голос Леонида. А сейчас они говорят обо мне. Так что имею право знать…
Моя влюбленность в партнера по бизнесу отца только усилилась после моего восемнадцатилетия. Когда он рядом, я бессильна оставаться в стороне и всегда стремилась к нему.
– Нет, – рычит Леонид. – Нужно, чтобы кто-то остался присматривать за ней, чтобы обеспечить ей полную безопасность. Увы, никому из своих ребят я не готов доверить твою дочь.
Его сексуальный голос посылает волну желания по моему позвоночнику, прямо к низу живота.
Он обо мне беспокоится…
Шумно сглатываю и выравниваю дыхание в надежде, что не выдам себя.
– Она достаточно взрослая, чтобы позаботиться о себе сама, – настаивает отец.
Леонид раздражённо выдыхает, и мне жаль, что я не могу заглянуть в кабинет, чтобы увидеть его красивое холеное лицо.
– Ей еще нет восемнадцати, – отвечает Чернец. – Она слишком наивна, чтобы оставаться в доме одна на целую неделю.
Но папа отвечает с громким смешком:
– Разве ты не помнишь, что два месяца назад ей исполнилось восемнадцать? Ах, да, ты же в это время был в Турции по нашим делам.
Сглатываю горький ком в горле. Леонид оказывается не помнит день моего рождения?
Конечно, он занятой человек и ведет многомиллиардный бизнес. Но дядя Леня всегда чрезмерно защищал меня, и еще несколько лет назад я ценила это. Мне нравилось, что кто-то трепетно заботится обо мне после развода родителей.
К тому же, Леонид Чернец – причина номер один, почему я все еще девственница. Он не отпускает меня никуда без сопровождения хотя бы одного из своих мускулистых дуболомов. Они следуют за мной по пятам и ужасно бесят. Друг отца никогда не давал мне возможности совершать ошибки и учиться на них самой.
– Пусть Ди и достигла совершеннолетия, но одна она не останется, – невозмутимо говорит Леонид, фактически заканчивая их разговор своим решением.
– Ну, если тебе так не все равно, то почему бы тебе не остаться и не посидеть с Дианой, как нянька? – шутливым тоном спрашивает отец. – А мне пора ехать, самолет через два часа.
Шумно сглатываю при мысли о том, что проведу семь дней наедине с близким другом отца. Этот мужчина всегда смотрел на меня, как на падчерицу или непослушную племянницу. Но не видел во мне женщину. И это безумно расстраивало.
Но возможно неделя без папы сможет все изменить...
– Не облажайся там, Дим, – инструктирует Леонид моего отца. – Сделка совершена, и китайцам просто нужно, чтобы один из нас появился в доказательство того, что эта коллаборация так же важна для нас, как и для них.
С годами я поняла, что Леонид – мозг их тандема. Правда в том, что ему совсем не нужен мой отец. И это только заставляет меня любить его еще больше. Есть что-то в этом человеке, что согревает мое сердце…
Я вижу через маленькую щель в двери, как отец кивает:
– Не волнуйся, дружище. Это моя работа. И я обязательно дам им знать, что ты здесь присматриваешь за ребенком, – усмехается он и весело качает головой.
Я улыбаюсь от шутливого папиного тона, но затем дверь распахивается, и у меня перехватывает дыхание при виде Леонида с широченной улыбкой на лице, демонстрирующей его идеальные зубы.
Он не из тех людей, кто проявляет много эмоций. Поэтому, когда он улыбается, это офигеть как завораживает. Его карие глаза сверкают, как драгоценные камни.
– Подслушиваешь, малышка? – соболиная бровь дяди Лени взлетает вверх.
– Не-ет, – отвечаю поспешно, – я зашла, чтобы попрощаться с папой.
– Пока, дорогая, – отец целует меня в лоб. – Веди себя хорошо, слушайся дядю Леню.
Он говорит со мной, как с ребенком, и это ужасно бесит. Хочется напомнить ему лишний раз, что я уже совершеннолетняя, но не решаюсь. Вместо этого говорю:
– Пока пап.
***
– Диана?
Голос Леонида подобен прикосновению языка к моей разгоряченной плоти.
Я лежу в кровати, а мои пальцы находятся в трусиках. Еще чуть-чуть, и я достигну пика наслаждения. Ооооох, хоть бы Леонид не зашел сейчас в мою комнату. Нет…
– Диана, не заставляй меня кричать на весь дом.
Дверь открывается, и на пороге моей комнаты появляется Он. Я ухожу с головой под одеяло и замираю. Меня сотрясает мощный оргазм, и я кусаю губы, чтобы не закричать. Из груди вырывается рваный выдох.
– Да? – пищу, чувствуя, как мои щеки пылают.
– Выйди в гостиную, как… закончишь, – в его голосе звучит улыбка. Неужели он догадался, чем я занималась?
Дождавшись, когда Леонид выйдет из моей спальни, осторожно вылезаю из-под укрытия и одёргиваю юбку.
Соберись, Ди.
Мужчина сидит в гостиной. Одной рукой он держит хрустальный стакан своего любимого ирландского виски, а другая рука покоится в кармане его стильного пиджака.
Иду нарочито медленно, и трение моих бедер усиливает мое желание с каждым шагом, с которым я приближаюсь к идеальному мужчине, которого знаю с детства.
Останавливаюсь в нескольких сантиметрах от его стула и скрещиваю руки на груди. Веду себя недружелюбно, если не сказать – агрессивно, чтобы скрыть свои истинные эмоции.
– Ну, и что такое, Леонид Маратович? Зачем Вы вытащили меня из постели?
– Ты подслушивала, – говорит он обвинительным тоном с едва заметным намеком на улыбку.
Я открываю рот, чтобы опровергнуть очевидное, но он наклоняется вперед и прижимает палец к моим губам, останавливая ложь до того, как она вылетит из моего рта:
– Не лги мне сейчас.
Я медленно качаю головой:
– Я не подслушивала. Я просто узнавала о планах, которые вы двое строили без моего участия. Мое мнение, как обычно, никого не интересует.
Дядя Леня издает низкий саркастический смешок, а я упираюсь руками в бедра и высоко вздергиваю подбородок.
Он откидывается назад, и его опасные глаза смотрят на меня так пристально, что клянусь, он заглядывает мне прямо в душу.
– Диана, – начинает он, но с меня достаточно.
– Нет, просто послушайте Вы. Я уже достаточно взрослая, чтобы позаботиться о себе, понимаете?
– Возможно и взрослая, – соглашается он. – Но достаточно ли умная?
Я готова испепелить его вспышкой гнева, и это даже шокирует меня. До этой самой секунды было невозможно поверить в то, что он может сделать мне что-то плохое или обидеть меня словом.
Он фактически назвал меня дурой.
Я фыркаю и скрещиваю руки:
– И чья же это вина, а?
Он бросает на меня предупреждающий взгляд, который говорит о том, что мне лучше следить за своими словами.
Неожиданно Леонид Маратович протягивает руку и дергает меня на себя. Я падаю к нему на колени и забываю, как дышать.
