Играет лирическое вступление – музыкальная тема спектакля (рекомендована композиция «Юрий Тарасенко и Виктория Артюхова – Ты здесь и я сейчас») до 1 минуты 45 секунд, далее начинается речь актёров.
Итак, музыка начинает играть, через несколько секунд открывается занавес.
Вечерний сквер передаёт свою атмосферу тепла усталого города.
В сквере стоит скамья, вокруг природа, свобода, просторно и легко. Тускло горит уличный фонарь.
Усталой поступью, но со счастливым лицом, практически волоча по полу дамскую сумочку, на сцену выходит Альбина. Она возвращается с работы. Делает несколько шагов, останавливается, что-то припоминает, воспоминания приятные моменты. Делает ещё несколько шагов, осматривается вокруг, садится на скамью. Ставит рядом сумочку, откидывается на спинку, вдыхает полной грудью.
На этом моменте музыка стихает (проходит 1 минута 45 секунд)
АЛЬБИНА (задумчиво): Да…
Альбина со шлепком кладёт себе руку на лоб, трёт лицо, садится поудобней, подпирая подбородок рукой, и упершись локтем в колено.
АЛЬБИНА (задумчиво): Нет, не то чтобы прямо совсем «Да»…, но… Угораздило тебя, Альбина Алексеевна… под старость-то лет… Ну, не то чтобы под старость, ещё нет и сорока, но как-то всё равно уже не в том возрасте, чтобы вот это всё сейчас со мной происходило…, да и ситуация не та, ох не та… Ах…, свалился ты на мою голову… Пантелейка…
Музыка продолжает играть.
В сквере появляется Пантелей. Альбина сразу его замечает. Их взгляды пересекаются и говорят всё сами за себя. Они счастливы, они снова молоды, они снова глупы и наивны. Пантелей делает робкие играющие шаги к Альбине, Альбина соскакивает со скамьи и прячется за неё.
Играют в догонялки, вокруг скамьи, резвятся как дети. Улыбаются, смеются. Им хорошо. Но они не прикасаются друг к другу. Их отношения возвышенные, никакой похоти и даже намёка на неё.
Альбина отбегает в сторонку, оборачивается, прощается извиняющимся взглядом с Пантелеем, нехотя уходит.
Музыка заканчивается.
Пантелей садится воодушевлённый на скамью, где только что сидела Альбина.
Композиция заканчивается, музыка стихает.
ПАНТЕЛЕЙ (задумчиво): Нет…
Пантелей усаживается поудобней, потирает игриво колени и с хитринкой и огоньком в глазах продолжает свою деликатную мысль.
ПАНТЕЛЕЙ (задумчиво): Да…, тут иначе и не скажешь. Нет, Пантелей, эта барышня так просто не покинет твой рассудок, твоё сердце, твоё воображение. Ммм… Альбина… Вот ведь жизнь, а? Живёшь себе приспокойненько, никого не трогаешь, и вдруг НА! Встречаешь человека, который…
Пантелей пытается что-то изобразить жестами, но это у него не слишком хорошо получается.
ПАНТЕЛЕЙ (эмоционально): Вот как они это делают, а? Мужики? Знает кто-нибудь, как им это удаётся? Ведь вот смотришь – и рост как у всех и фигурка плюс – минус. Две руки, две ноги, какая-то причёска на голове, духи, маникюр… Ну, всё как у всех. Но вот берут же чем-то таким, чего нет ни в ком другом! И это другое… ты и сам себе объяснить не можешь, но зараза, чувствуешь! И так чувствуешь, что не знаешь куда деться.
Пантелей нервно встаёт со скамьи, прохаживается.
ПАНТЕЛЕЙ (эмоционально): Начинаешь вести себя как дурачок какой-то, молоть всякую чушь несусветную. Улыбаться как болван и… Да сами всё знаете, чего объяснять-то… Ой, женщины… Занятные натуры.
Звучит лирическая музыка.
Пантелей покидает сцену.
ЗТМ.
Альбина возвращается домой. Настроение у неё возвышенное. На лице сияет лучезарная улыбка. Она что-то себе напевает, кружится, пританцовывает. Переодевается, начинает заниматься хозяйством, принимается за уборку. Ставит на место валяющийся табурет, проверяет пальцем пыль на полках. Обращает внимание на кучу вещей на диване. Берёт эту кучу, поднимает, чтобы унести, и вдруг слышит из-под вещей мужской крик.
Как выясняется, на диване под вещами спит Стасик.
СТАСИК (громко, испугано): А....!!!
Альбина роняет вещи обратно на диван, визжит, отскакивает в сторону.
АЛЬБИНА (громко, испугано): А....
Стасик смотрит недовольно на Альбину, осуждающим заплывшим со сна взглядом осматривает её.
СТАСИК (громко, возмущённо, держась за своё ухо): Ааааа!
АЛЬБИНА (нервно, возмущённо, трясясь и заикаясь): Стасик! Напугал, чёрт малахольный.... дддддд… до трясучки. Ты какого чёрта тут делаешь?
СТАСИК (возмущённо, держась за ухо и корчась от боли): Получаю тяжкие увечья, твоими стараньями! Альбин, дай перекись, а? Ты мне ухо неслабо зацепила ногтём. Спал себе, никого не трогал. Вот так и приходи к вам в гости.
Альбина нервно, возмущённо трясёт руками, уходит за перекисью. Возвращается с тюбиком перекиси и ватными дисками.
АЛЬБИНА (откручивая на ходу крышку тюбика): Давай, посмотрю, чего там у тебя за увечья…
Стасик любезно предоставляет своё ухо.
Альбина обрабатывает.
Стасик шипит, ибо щиплет ранку.
АЛЬБИНА (осматривая ухо): Нормально. Жить будешь… к сожалению.
Альбина садится рядом на диван.
Стасик тоже садится более свободно и комфортно, недовольно смотрит на Альбину.
АЛЬБИНА (выдыхая): Тебе Генка ключи, что ль дал?
СТАСИК (досадливо): А то кто же?
АЛЬБИНА (с укором): Что на этот раз?
Стасик смотрит на Альбину с обидой. Встаёт с дивана, молча уходит на кухню.
Альбина возмущённо разводит руками.
Стасик возвращается с кружкой чая, и баранкой в руке. Да и не только в руке, часть уже во рту.
СТАСИК (жуя, с укором): Вот! Вот поэтому и говорят, что женской дружбы не бывает! Вы не способны сочувствовать, участливость – это не ваша вотчина!
АЛЬБИНА (с сарказмом): Ой! Ой… слов то, каких набрался. Участливость, вотчина. Откуда что берётся? Стасик, я тебя право не узнаю…
Стасик с аппетитом ест бублик, запивает чаем, издавая при этом характерные звуки чавканья и всасывания.
АЛЬБИНА (спокойно): А нет, всё нормально. Узнаю. Чего припёрся, спрашиваю??? Какого рожна ты спишь на нашем диване, чумной!
Стасик невозмутимо заканчивает с бубликом, запивает, отставляет кружку на полку, вытирает рот рукой, руки вытирает об брюки, садится на диван в печали.
СТАСИК (в печали): У меня, между прочим, Альбиночка, большое горе!
